КультураЯ бакинка до мозга костей, до кончиков волос. И даже когда в Баку дует пронизывающий зимний ветер, я воспринимаю его как поток, несущий что-то новое и доброе. Бакинский воздух помогает мне жить.
Рухангиз Гасымова – заслуженный деятель искусств Азербайджана, президентский стипендиат, известный композитор, драматург. Автор множества популярных песен, пьес, музыкальных спектаклей.
Автобиографическая «Комсомольская поэма» Самеда Вургуна, по которой был снят фильм «Семеро сыновей моих», рассказывает в том числе о моем отце. Он дружил с Самедом Вургуном, они вместе, что называется, боролись за комсомольские идеалы в азербайджанской провинции. Папа окончил в Газахе железнодорожный техникум, а затем его как активного комсомольца направили в Баку, в институт народного хозяйства.
У института было два общежития – мужское и женское. И студенты, конечно, дружили общежитиями. Девушки к тому же обстирывали земляков-однокашников, отчего дружба становилась еще более крепкой. Так мой папа познакомился с моей мамой. Вскоре молодой комсомольской семье выделили комнату в самом центре Баку, на Парапете, сейчас это площадь Фонтанов. Там я и родилась.
* * *
У нас были потрясающие соседи. Генерал-майор Гусейн Джавадов – большой начальник в МВД. Актриса Лейла Бадирбейли – звезда фильма «Аршин мал алан». Лейла Терегулова – племянница супруги великого композитора Узеира Гаджибейли, первая женщина-конферансье в Азербайджане, работавшая в филармонии. Шафига Бирюкова – первая женщина-телережиссер…
А еще рядом жила Зина Гаджиева (на самом деле она была Зулейха, но ее все звали Зиной) – знаменитая азербайджанская спортсменка, чемпионка, которой композитор Тофик Кулиев посвятил одну из своих ранних песен: «Там, в садах Азербайджана, где айва желтей шафрана, ждет меня Зулейха-ханум! Станом тоньше кипариса, а лицом нежней нарцисса, гюлим-джан, Зулейха-ха-а-анум!» Я хорошо запомнила слова: у нас на кухне висел репродуктор, который сам включался и выключался, и Рашид Бейбутов из него пел эти песни. А Зулейха Гаджиева, обладавшая прекрасным голосом, стала одним из первых дикторов на азербайджанском радио. Недавно, когда праздновали 60-летие азербайджанского телевидения и 90-летие радио, она сидела в первом ряду.
* * *
Отец ушел на фронт одним из первых. Мне тогда было всего 11 месяцев. Мама долго не получала от него весточки, и лишь после Сталинградской битвы стали изредка приходить солдатские треугольники. Отец демобилизовался поздно: в конце войны он был назначен заместителем коменданта Вены и занимался возвращением на родину произведений искусства, вывезенных нацистами из СССР. Это потребовало значительного времени, поэтому лишь в 1947 году в нашу дверь постучали. Я открыла дверь. На пороге стоял незнакомый военный, высокий, в шинели.
– Азизова Мохтарама здесь живет? – нерешительно спросил он.
– Мама, мама! – закричала я. – Тебя какой-то дядя спрашивает!
Вышла мама, взглянула на гостя и тут же обмякла – потеряла сознание. Мужчина подхватил ее, а я принялась колотить его руками и ногами: как он смел так навредить моей маме? Поднялась страшная суматоха: все плакали, обнимались... Мама пришла в себя и сказала:
– Это твой папа, доченька!
* * *
Впервые меня попытались учить музыке в пять лет. Одна из соседок, у которой было фортепиано, разрешила приходить к ней и заниматься. Но уже во время третьего урока, на котором я прилежно долбила пальцем одну клавишу («Ан-дрей-во-ро-бей, не го-няй го-лу-бей!»), соседка сказала: «Доченька, наш папа Гусейн спит, ты пока иди домой. Когда он проснется, я тебя позову». Много лет прошло, а папа Гусейн так и не проснулся. Больше я к ним не ходила. А чуть позже моему отцу как ветерану войны дали отдельную квартиру, и мы переехали.
Когда я училась в четвертом классе, новые соседи принялись уговаривать моих родителей:
– Девочка ваша такая способная, постоянно поет, танцует. Отдайте ее в музыкальную школу!
– Но на чем она будет учиться? На барабане? На гитаре? На сазе? Инструмента-то нет!
И посреди этих разговоров вдруг звонит папин приятель Махмуд, настройщик роялей и сам прекрасный пианист. И говорит маме такие слова:
– Мохтарама, в аэропорту по пути из Германии в Казахстан приземлились три бомбардировщика. На борту каждого по три-четыре трофейных пианино. От них хотят избавиться, потому что инструменты плохо закреплены и самолет из-за них теряет баланс. Срочно приезжай! Возьми деньги, если нет – я добавлю.
Так у нас появилось пианино Schönlein Berlin, которое до сих пор живо: без канделябров, без ножек, но звук по-прежнему восхитительный! Только открыли крышку, я сразу, двумя руками, в октаву, заиграла арию шаха Исмаила из одноименной оперы. И вопрос «отдавать или не отдавать Рухангиз учиться музыке» отпал.
Музыкальную семилетку я окончила за три года.
* * *
Давным-давно музучилище и консерватория располагались в одном здании. После окончания занятий мы любили гулять, это был целый ритуал. Проходили мимо кинотеатра «Низами», разглядывая афиши, выходили на Торговую. Доходили до «магазина Шахновича» – гастронома, который так называли в честь директора – Героя Советского Союза Моисея Давидовича Шахновича. Там продавались безумно вкусные пончики, присыпанные сахарной пудрой. С этими пончиками мы заглядывали в Книжный пассаж, где рассматривали свежую литературу и красочные открытки, потом выходили на просторный Парапет. Возле кинотеатра «Араз» у меня была дополнительная обязанность: по просьбе мамы я должна была покупать у лоточницы пирожки с требухой – для кота. Они стоили пять копеек. Я покупала «для кота» эти пирожки и приходила домой сытая. Коту доставалось очень немного.
В кинотеатрах тогда шли фильмы, которые можно было смотреть по 30 раз. Мы всё надеялись, что в этот раз Чапаев не утонет...
Помимо кинотеатров нашей культурной точкой был, безусловно, Театр оперы и балета: мы ходили на все представления. А в филармонию – даже на репетиции. Ведь у нас играли Ван Клиберн, Лю Ши Кунь, у нас был легендарный дирижер Ниязи. Да, это была великая музыкальная эпоха! И не только музыкальная. На улице можно было встретить художника Микаила Абдуллаева. Гуляя по бульвару, мы замечали замечательных артистов, известных музыкантов... В Баку люди видели друг друга – и находили время, чтобы поздороваться.
Однажды мы с отцом были в летнем кинотеатре «Бахар», и туда же пришел Бюльбюль со своей супругой. Отец встал и поздоровался с великим певцом.
– Папа, – поразилась я, – ты знаешь Бюльбюля?
– Его знают все, – сказал отец.
* * *
Нам, студентам – будущим композиторам, не разрешали писать произведения вне программы. Но я, конечно, сочиняла песни. Когда скончался папа, я написала очень лирическую песню. Но кому ее показать? Двух мнений быть не могло: конечно, только самому Рашиду Бейбутову! Взяла в охапку две песни и один романс и отправилась к маэстро – всесоюзному любимцу. Он жил в большом Доме ученых на набережной, возле фуникулера. Я нажала кнопку дверного звонка, и Рашид Меджидович отпер дверь сам.
– Ты к кому, деточка? – спросил Бейбутов.
– К вам! С песнями! Я композитор!
– Вот как? Джейран! У нас гости!
Он пригласил меня в комнату, за рояль, и я сыграла мою песню «Интизар» (это значит «тоскливое ожидание»). Бейбутов выслушал и ласково спросил:
– Деточка, что же у тебя случилось, что ты написала такую печальную песню?
Я с комком в горле рассказала про папу.
– А что еще покажешь? – спросил Бейбутов.
И я ему показала свою колыбельную.
– Я, пожалуй, попробую ее исполнить, – задумчиво сказал Рашид Меджидович. – Оставь мне ноты. Я не знаю, когда это спою, но... пусть полежат здесь. И впредь показывай мне свои песни.
Прошло три года. Мы с мамой были в Москве, гуляли в Лужниках и ели мороженое. И вдруг я услышала знакомую мелодию.
– Мама, это моя музыка!
– Ну конечно, чья же еще музыка будет звучать в Лужниках? Только твоя! – смеясь, не поверила мне мама.
Но я бросилась искать источник звука. Оказалось – репродуктор возле киоска, торговавшего грампластинками.
– Что за песня сейчас звучала? – спросила я у продавщицы.
– Это новая пластинка Рашида Бейбутова, выпущенная Апрелевским заводом, – сказала девушка. И я с гордостью нашла вторую строчку в списке песен: «Рухангиз Гасымова – Лай-лай (колыбельная)».
Я купила несколько пластинок и одну из них подарила Рашиду Бейбутову. Так началось наше сотрудничество. Сколько лет прошло, но что бы я ни писала, до сих пор пишу на голос этого гениального певца.
* * *
Самая лучшая моя пора – с 22 до 47 лет – пришлась на расцвет телевидения. Я начала работать в телецентре в 1962 году. Ах, какие люди были тогда на ТВ: лучшие поэты, лучшие журналисты, лучшие актеры, лучшие художники!.. Моими руководителями и наставниками были замечательный писатель Фирудин Агаев, виртуозный переводчик и журналист Тофик Рустамов, нынешний классик Анар... Председателем Гостелерадио был прекрасный журналист, поэт и организатор Теймур Алиев. Он привлекал на телевидение таких же масштабных личностей и в результате собрал элиту азербайджанской культуры.
Со дня основания киноредакции я была звукорежиссером, но часто приходилось писать для фильмов музыку, быть диктором, даже озвучивать животных в мультфильмах. Так что в энциклопедию я попала как автор музыки к первому азербайджанскому телевизионному мультфильму, выпущенному в 1964 году. Он назывался «Говорящие огоньки».
Я еще написала шесть пьес, три из которых попали в Золотой фонд телевидения. И на праздники их показывают все каналы, как «Иронию судьбы…» в Москве, уж извините за нескромное сравнение. Музыкальных пьес было много и для театра – драм, мелодрам, комедий, с моими либретто, с моей музыкой...
* * *
Я считаю, что творческий человек должен быть немного авантюристом. Написать произведение и заставить кого-то его выслушать – для этого нужен кураж, без азарта никак. Я играю в нарды, в шахматы, в карты, обожаю разгадывать кроссворды, люблю хорошие детективы. За границей иногда играю в казино, и мне везет. Старший внук меня научил играть в смартфоне. Но, конечно, на все это недостает времени. Потому что я продолжаю писать музыку и стихи.
Я человек не завистливый. Завидую лишь тем, кто говорит: «Ай, как скучно... Что бы поделать?» Вот ведь люди – у них так много времени, что им скучно! Я уже и не помню, каково это. В этом году мне исполнится две семерки. Так хотелось бы дожить до трех!
«– Мама, это моя музыка!
– Ну конечно, чья же еще музыка будет звучать в Лужниках?»
Личности 
