КультураЕще студенткой бакинской Музыкальной академии Лала Джафарова решила, что обязательно напишет балет. Сейчас она доцент академии, заслуженный педагог, лауреат международных конкурсов и автор множества произведений в самых разных жанрах. Недавно в Азербайджанском государственном академическом театре оперы и балета состоялась премьера ее балета «Легенда Каспия».
БАКУ: Современные композиторы крайне редко сочиняют балеты. А вам сразу захотелось написать именно такую музыку?
ЛАЛА ДЖАФАРОВА: Да, буквально на первом курсе, как только поступила на композиторский факультет (до того я уже окончила академию как пианистка). Студенты-композиторы обязаны что-то сочинить, это входит в учебную программу. Обычно сначала все берутся за небольшие формы, я же сразу решила, что моей целью будут фортепианный концерт и балет. Прямо миссию себе такую определила: новый балет для бакинского театра!
Все же взяться за него решилась лишь после окончания аспирантуры и работала над ним целых семь лет. Замысел менялся, менялось и название, но всегда оставалась история любви, связавшей двух молодых людей из враждующих государств. Сейчас на сцене встречаются дочь хазарского шаха Тюркян и полководец Ибрагим-шах Туран, а вокруг них бушует война, плетутся интриги и плещется Каспий, катятся его волны. Четыре года назад я показала готовую партитуру в Союзе композиторов Азербайджана, и председатель Франгиз Ализаде рекомендовала нашему оперному театру принять балет к постановке. Потом случилась пандемия, художественная жизнь остановилась, но в прошлом сентябре мне позвонил директор театра Акиф Меликов и сказал, что они начинают работу над спектаклем.
БАКУ: Ариф Меликов, чьей ученицей вы были в академии, в свое время рассказывал нашему журналу, как непросто в 1961 году шла постановка «Легенды о любви»: композитор ссорился с хореографом Юрием Григоровичем, хотя искренне восхищался им. Были ли у вас какие-то конфликты с Камиллой Гусейновой, когда выпускали «Легенду Каспия»?
Л.Д.: Над «Легендой о любви» Григорович и Ариф Меликов работали вместе с первого дня, и Григорович говорил, что кое-что надо убрать, кое-что дописать, – поэтому они спорили (так нам рассказывал учитель на занятиях). А Камилла ханым взяла у меня партитуру, часть которой была ей уже хорошо знакома: примерно десять номеров исполнялись в разных симфонических концертах в филармонии, на других сценах. Меня на репетиции не звали – я увидела танцы, когда спектакль был уже практически готов. Она чуть-чуть поменяла местами номера, но в целом партитуру почти не правила, и я поразилась тому, как точно она увидела моих героев. Когда я создаю свою музыку, не только балетную, вижу «картинку», вижу людей, пейзажи, города. Сочиняя «Легенду Каспия», я будто жила с этими героями, стояла рядом со злобным Ибрагим-шахом, вместе с Тюркян впервые видела ее возлюбленного. И Камилла Гусейнова представила их на сцене ровно такими, какими они являлись мне, – конечно, с помощью наших замечательных артистов. Аян Эйвазова, Сеймур Гадиев, Анар Микаилов, Макар Ферштандт, Ислам Мамедов – благодаря им балет имел такой успех, что люди подходили ко мне и сообщали, что хотят посмотреть его еще раз.
БАКУ: Какая сцена из спектакля вам понравилась больше всего?
Л.Д.: В самом начале и в конце Камилла Гусейнова создала образ моря. У меня такой идеи не было, а она выпустила на сцену кордебалет, который превратился в волны. Живое море, вечное море – в костюмах, в движении, во взмахах рук. Получилась очень красивая, на мой взгляд, сцена. И еще мне очень нравится адажио, когда герои прощаются: печаль и нежность невероятная. Хореография замечательная.
БАКУ: В какой мере Ариф Меликов повлиял на вас как на композитора?
Л.Д.: Я училась у него семь лет – пять в бакалавриате, два года в магистратуре. Он много рассказывал о музыке, мы читали партитуры Шостаковича, Кара Караева, европейских мастеров. Главное, что он мне дал, – искусство оркестровки. Это такое передающееся наследство: к Арифу Меликову оно перешло от Кара Караева, а к Кара Караеву – от Дмитрия Шостаковича. И после премьеры, когда хвалили мою оркестровку, я вспоминала своего учителя и его учителей. Я ведь еще и кандидатскую диссертацию написала, в которой изучала оркестровки Арифа Меликова, – может быть, это тоже помогло мне.
БАКУ: Вы ведете научную работу. Не возникает ли внутреннего конфликта между работой композитора, подразумевающей стихию вдохновения, абсолютную свободу, и учеными занятиями, где нужны сосредоточенность и самоограничение?
Л.Д.: Конечно, творчество у меня на первом месте. Но научная работа ему не мешает – она ведь тоже посвящена нашей профессии. Я только что закончила докторскую диссертацию. О чем я в ней пишу? Про композицию, про оркестровку, про инструментоведение – это все по моей специальности. Мне важно то, что я знаю, передать ученикам – вручить наследство, которое получила я. И тут наука ни в чем не мешает вдохновению. Моя кандидатская стала учебником; надеюсь, так же случится с докторской – и это все жизнь музыки, а не абстрактная теория.
БАКУ: Давайте теперь вернемся в ваше детство. Как вы начали заниматься музыкой?
Л.Д.: Когда я была третьеклассницей, мы с родителями пошли в гости к родственникам. Там стояло пианино, я впервые увидела черные и белые клавиши – и ужасно захотелось их потрогать, поиграть на них. Мне не разрешили («Нельзя в гостях!»), зато сразу по возвращении домой купили пианино. Отец работал в Министерстве связи, мама по образованию была врачом, но не работала – занималась детьми. Они не планировали для меня музыкальной карьеры, папа мечтал, чтобы я стала врачом-хирургом, – но увидев, что мне нравится перебирать эти черные и белые клавиши, меня отдали в бакинскую музыкальную школу № 15. Потом был Музыкальный техникум имени Асафа Зейналлы, потом академия (фортепианный факультет я окончила с красным дипломом) и наконец композиция. Родители всегда очень поддерживали меня. Их уже нет, но я всегда благодарна им за то, что они для меня сделали и как меня любили.
«Я сразу решила, что моей целью будут фортепианный концерт и балет»
БАКУ: Занятия музыкой всегда доставляли вам удовольствие или бывало, что приходилось себя заставлять, занимались, потому что нужно, а не потому что хочется?
Л.Д.: Думаю, все знают, что работа пианиста – большой труд. Заниматься надо восемь-десять часов в день. Удовольствие – это два-три часа. А дальше... Что-то не получается, сидишь, устаешь, повторяешь. Я заставляла себя, конечно. А вот с композиторской работой такого не было никогда: я всегда получаю удовольствие, мучить себя не приходится. Сколько часов ни проведи в сочинении, все радость. Наверное, так и понимаешь, в чем твое истинное призвание.
БАКУ: Вы давно преподаете в Музыкальной академии. Относитесь к студентам как к детям или как ко взрослым, которым нужно передать некоторые знания, но не опекать?
Л.Д.: Я доцент Музыкальной академии, и некоторые из моих бывших студентов тоже стали уже доцентами. Среди выпускников есть заслуженные артисты, дирижеры, люди, занимающие важные посты. У меня учились Джаваншир Искендеров, начальник военного оркестра Нахчыванского гарнизона, и руководитель Бакинского военно-морского оркестра Анар Агамалыев, вместе со мной в академии работают Орхан Зейналлы, Анар Мамедов, Фируз Гусейнов. Конечно, я даю своим студентам знания, и не только о музыке: я сплетаю музыку с философией и космосом. Отношусь к ним как к детям и как к профессионалам одновременно. Они учатся у меня со второго курса до магистратуры, шесть лет, и у нас очень теплые отношения. После премьеры они на занятиях обсуждали мой балет – и как дети, и как коллеги-профессионалы. И надо сказать, я слегка волновалась.
БАКУ: Есть ли в истории музыки идеальный композитор?
Л.Д.: В жизни идеалов не встречается, в музыке, к сожалению, тоже. Но, конечно, есть любимые авторы. Когда я была пианисткой, больше всего любила Шопена, Рахманинова (сыграла все его концерты), Скрябина. Как композитору мне ближе всего Дебюсси и Равель. Конечно же, я люблю Чайковского, Шостаковича, Моцарта и Баха. При перемене деятельности меняются ракурс, взгляд, но годы, проведенные за фортепиано, очень помогли мне в деле композиции. Помогает и знание фортепианной техники, чувство инструмента. При этом, когда я поступила на композиторский факультет, Ариф Меликов сказал: «У тебя мышление пианистическое, надо его менять – должно быть мышление композитора». Меня тогда это задело, а теперь понимаю: он был прав. Сейчас мое мышление полностью поменялось: я думаю про оркестр целиком, про всю его музыку, про оркестровку. Но опыт пианистки до сих пор помогает.
БАКУ: Как бы вы определили стиль вашей музыки?
Л.Д.: Я пишу разную музыку, работаю в разных стилях: это и джаз, и эстрада (перед самой пандемией у меня был авторский концерт в YARAT), есть соната, сделанная в технике додекафонии. Пишу марши, делаю оркестровки народной музыки, мои сочинения играют и народные, и духовые оркестры. А в балете обязательна мелодика, потому что история должна войти в души людей, и в «Легенде Каспия» мелодию создавала моя душа. Все, что в ней было, я выложила.
БАКУ: Одним из самых известных ваших неакадемических сочинений стал «Марш пограничников». В 2002 году он был отмечен на конкурсе, проведенном по распоряжению Гейдара Алиева. В ноябре прошлого года ваш «Марш победы» исполнили во Дворце Гейдара Алиева на концерте «Карабах – это Азербайджан». Как вы готовите себя к сочинению такой специфической музыки, как марш?
Л.Д.: С точки зрения эмоций точно так же, как к сочинению фортепианного концерта или балета: проживаю историю, представляю себя рядом с нашими солдатами – это все мои живые чувства. А с точки зрения техники – Ариф Меликов нам всегда говорил, что мы должны быть профессионалами и уметь сочинять для любого состава оркестра. Я представляю себе какую-то историю и уже знаю, как этот марш будет писаться. Музыка как-то приходит ко мне.
БАКУ: Бывало ли, чтобы у вас опускались руки и вы думали: все, я больше не хочу быть композитором?
Л.Д.: Нет, такого не было. Конечно, бывали и трудные, и темные дни, но именно сочинение меня всегда спасало. Как-то осенью, когда была особенно плохая погода и тяжело на сердце, я подошла к окну, за которым лил дождь, и в голове сама собой возникла мелодия для саксофона, она меня будто вывела из этой непогоды. Так что проститься с музыкой не хотелось никогда.
А вот отключиться от нее ненадолго иногда получается. Я в свободное время готовлю свадебные корзины, делаю вышивки. Несколько свадебных корзин даже продала. Вышивку на продажу не выставляю – эти покрывала и подушечки мне очень дороги, иногда только дарю их подругам. Но все-таки это очень небольшая часть моей жизни. Музыка – вот главное.
«Мне важно то, что я знаю, передать ученикам – вручить наследство, которое получила я»
Личности 
