В Центральном павильоне московской ВДНХ показали работы художников, создавших стиль и миф Выставки достижений народного хозяйства.

Парк с павильонами и фонтанами открылся в 1939 году как Всесоюзная сельскохозяйственная выставка. В войну он был закрыт, восстановлен в 1954-м, а в 1959-м переименован в ВДНХ. С 1992 по 2014 год это был Всероссийский выставочный центр, ныне прежнее название вернули. И если ВВЦ ассоциировался у москвичей с гигантской ярмаркой, где в розницу торговали всем, от шуб до детских игрушек, то ВДНХ запечатлелась в памяти поколений как фантастическая территория, утопический проект Страны Советов, где все веселы, счастливы, здоровы и работают с невероятной отдачей. Пространство, где нет жилищных проблем (ну потому что там никто не живет), где работа, даже тяжелая, в радость и где будущее еще прекраснее настоящего.

Над стилем ВДНХ работали сотни художников, строивших этот Город солнца в конце мрачных 1930-х и только что расставшихся с победной эйфорией поздних 1940-х. Каждый видел, что творится вокруг, и каждый сбегал от реальности в эту воплощенную утопию. Все три зимних месяца в Центральном павильоне ВДНХ проходила выставка 20 главных художников проекта.

Поскольку ВДНХ все время перестраивалась, переделывалась, павильоны меняли назначение и названия, из работ первых творцов до нас дошло немного. Но то, что осталось, позволяет представить, как здесь было в самые первые годы, и увидеть портрет придуманной страны.

***

Отлитый в бронзе мощный молодой человек стоит, опираясь на отбойный молоток. Голый торс, штаны завязаны полотняным поясом, ноги твердо упираются в землю. «Шахтер» Сарры Лебедевой не просто труженик, он – бог земли, решившей в какой-то момент обходиться без богов, податель угля, а значит, тепла и света. Лебедева, в юные годы увлекавшаяся импрессионизмом, а затем кубизмом, позже портретировала Дзержинского и Чкалова, Соломона Михоэлса и Константина Паустовского. В ее «Шахтере» нет примет тяжкого подземного труда: пусть в руках у парня отбойный молоток, но это явно шахтер какого-то прекрасного будущего, где люди стесывают о камни не себя, а технику.

Рядом с довоенным шахтером – полотно Аркадия Пластова «Вести из Кореи». Это уже 1952 год, и художник широко известен по картинам «Фашист пролетел» и «Ужин трактористов». Желтое поле, прислоненный к деревянному строению велосипед и девушка с почтальонской сумкой на боку. Она читает вслух газету «Правда» – и ее слушают пятеро. Женщина с грудным младенцем – внимание обращено к газете, а не к ребенку. Девчонка лет двенадцати аж закусила кончик головного платка; девушка постарше так хмура и сосредоточенна, будто нынче же вечером отправится помогать корейским коммунистам в борьбе с мировым империализмом; и даже малышка, лузгающая семечки, не улыбается солнцу. В невероятной дали от этого колхозного поля северные корейцы сражаются с южными. Официально СССР в этой войне не участвует – значит, в газете «Правда» не могут писать про отечественных военных советников, отправившихся помогать Пхеньяну, и предполагать, что с американцами фактически сражается кто-то близкий, эта компания на поле не может. Но – внимание к событиям и сопереживание им: советские люди небезразличны к чужим несчастьям. Картина Пластова – не только о государственной идеологии, она об образцовых душевных качествах людей образцовой страны.

***

В следующем зале стоит бронзовый «Чабан» Фуада Абдурахманова. Высокий посох в руках, левая нога опирается на камень, бурка приспущена с плеча, взгляд красавца гордый и уверенный. Один из самых ярких азербайджанских скульпторов своей эпохи, автор памятников Низами в Гяндже и Баку, Абдурахманов участвовал в скульптурном оформлении павильона «Азербайджан». Но его работы, как и многих других художников ВДНХ, не сохранились, и устроителям выставки пришлось одолжить «Чабана» у Третьяковской галереи.

Азербайджанские сюжеты выставки не исчерпываются этой работой: неподалеку выставлен «Сбор винограда» («Встреча героя») Исидора Фрих-Хара. Художник был самоучкой, в отличие от коллег, получивших академическое образование (Пластов, например, окончил Московское училище живописи, ваяния и зодчества, Абдурахманов – ленинградскую Академию художеств). Из кожевенной мастерской в родном Кутаиси Фрих-Хар отправился на гражданскую войну – а затем сразу в профессию, без остановок в учебных заведениях. Он увлекался керамикой и в 1928 году основал на Конаковском фаянсовом заводе свою лабораторию, где создавал яркие, декоративные, чуть наивные жизнерадостные работы. Для павильона «Азербайджан» на ВСХВ мастер сотворил несколько майоликовых барельефов, сразу притягивавших взгляд.

В «Сборе винограда» дело явно происходит в земном раю: виноград тут везде – в корзинах, на ветках, в руках у героини; она предлагает угощение гостю, который только что спрыгнул с коня. Герой отщипывает ягоды, но смотрит не на них. Вообще, в этом барельефе в винограде заинтересован, кажется, только конь. Никакой фривольности, при этом стопроцентное обещание развития событий; а мир вокруг цветет невероятными, праздничными красками.

***

Экспонаты, связанные с творчеством Александра Лабаса, на первый взгляд кажутся скучными. Какие-то документы, вырезки из газет, серые фотографии… А вот начальник строительства пишет докладную записку, что работу у художника принял, теперь отдайте ему, пожалуйста, деньги. Но если вчитаться, можно представить уникальный грандиозный проект, пропавший в реконструкциях и переделках: диорамы и панорамы, которые Лабас делал для павильонов союзных республик. Для ВСХВ он выполнил около 20 диорам, в том числе гигантскую, более 20 метров длиной и пяти высотой, «Большой Ферганский канал» для павильона Узбекистана.

«Я часто думал, как подойти к синтетическому искусству, где художник мог бы всем управлять, то есть быть в своем роде постановщиком, дирижером оркестра, управлять светотехникой, быть автором произведения, в которое входили бы скульптура и архитектура – синтез искусств», – писал Лабас. И в его диорамах соединились мастерство художника и инженерный расчет. В открывающихся створках сменялись пейзажи республик, освещение имитировало восход и заход солнца, звучала национальная музыка. Так страна Нигде-и-Никогда обретала масштабные карты. Около диорам застывали жители изображенных на них мест, не узнавали их и восхищались.

***

Был на ВСХВ и специально сконструированный кусок жизни: в 1939 году на территории выстроили образцово-показательный колхоз, где было все, от машинно-тракторной станции до роддома. Вход в этот рай было поручено оформить Александру Дейнеке (это он позже создал мозаики для станции метро «Маяковская», а его картина «Будущие летчики» попала в школьные учебники). Художник сотворил две гигантские фрески, напоминающие о том несовершенном мире, что надо было покинуть для мира совершенного, – «Спор о меже» и «Крестьянское восстание».

Обе фрески не сохранились, поэтому Дейнека представлен на выставке работами из Пермской областной художественной галереи – «1917» (рабочие со штыками движутся к какой-то невидимой, но важной цели, а солдат зовет только что отошедшего от сохи крестьянина составить им компанию) и «Стахановцы» (девушки в алых платьях и чинные рабочие снова стремятся неведомо куда, а за ними – очевидно, ориентируясь на ведущих, – идут такие же рабочие, но с восточными чертами лица). В обоих случаях мотив руководства обозначен четко: те, кто первым достигает страны Нигде-и-Никогда, прокладывают туда дорогу другим.

***

Среди вдохновенных и простодушных лиц на полотнах вдруг возникают серьезные лошадиные морды – мы оказываемся у работ Владимира Фаворского. Художник-график, гений книжной иллюстрации, монументалист и сценограф работал для павильонов «Ветеринария» и «Международная организация помощи борцам революции». Для последнего он сделал фреску «Оборона Мадрида» («Долорес Ибаррури»), впоследствии утраченную: павильон превратился в «Физкультуру и спорт», а неистовую испанскую революционерку никак нельзя было выдать за спортсменку. Для «Ветеринарии» же Фаворский рисовал лошадей. Сохранился рабочий картон для плафона павильона: прочерченные точным карандашом линии тяжеловозов, красота которых не в полете, как у скаковых собратьев, но в надежности, силе, трудовой помощи человеку. Нельзя не обратить внимание на декларацию Фаворского, процитированную на выставке: «Нужно так: богу – богово, а кесарю – кесарево. Надо только чтобы было построено пространство. Все, что мы делаем, чему-то служит».

***

Приходившие на ВДНХ с 1967-го до начала 2000-х экскурсанты удивлялись оформлению павильона «Советская печать». Еще можно было понять, почему на его фронтоне изображены лесорубы, но откуда рядом с ними рыбаки с солидной рыбиной и девушка с бидонами молока? А дело было в том, что в 1953 году, когда павильон оформлял поэт деревянной скульптуры Лев Кардашев, это была не «Советская печать», а «Карело-Финская ССР»: скульптор изобразил на фронтоне основные занятия местного народа. Республика потеряла союзный статус, превратившись в автономную, и павильон перепрофилировали. Макет этого фронтона есть на выставке, но можно посмотреть его и в реальности, прогулявшись до «Карелии»: это одна из очень немногих сохранившихся работ.

***

Демонстрирует бицепс обнаженная «Физкультурница» Матвея Манизера (между прочим, учителя Фуада Абдурахманова; сравнивать методы работы мастеров – отдельное удовольствие). Внушительной группой выступают из стены персонажи горельефа Евгения Вучетича «Знаменосцу мира, советскому народу – слава!». В витрине замерли девушки из фонтана «Дружба народов», которых изваял Алексей Тенета… Путешествие в мир, где все женщины прекрасны, а все мужчины в праздничный день надевают белые костюмы, заканчивается слишком быстро. Но жить вечно в стране Нигде-и-Никогда может только Питер Пэн. Обычным людям в ней все же как-то неуютно.