Каждый бакинец растет в квартале. Квартал – это концентрат большого города. В квартале есть своя красота и своя мудрость, свой неповторимый характер и свой колорит. Есть свои герои и антигерои, свои чудаки и гении. В таких кварталах вырос и я. 

Иллюстрация: Катя Толстая

Искендер Шекинский – автор и ведущий радиопрограммы «Классическое музыкальное наследие», знаток истории шахмат в Баку, спортсмен-любитель, хранитель бакинского городского фольклора. Работает заместителем заведующего отделом спорта Министерства молодежи и спорта Азербайджанской Республики. 

Когда я появился на свет, родители жили в доме на улице Корганова, прозванном в Баку Домом реабилитированных. Это здание было построено в 1958 году, и в нем получили квартиры бывшие «враги народа», реабилитированные при Хрущеве. Среди наших соседей была Тамара ханым – дочь Фатали Хана Хойского, первого премьер-министра Азербайджанской Демократической Республики. На третьем этаже жил Салех Балаевич Годжаев – легендарный ректор Азербайджанского института нефти и химии, на втором – нефтяник Гюльбала Алиев. Генерал Мурсалбеков, руководивший бакинским ипподромом, каждый год традиционно приглашал соседей на открытие сезона. А его супруга Людмила Тихоновна запрещала нам, мальчишкам, играть во дворе в футбол: «Тихо! Радочка должна заниматься!» Людмила Тихоновна была тещей выдающегося певца Рашида Бейбутова и воспитывала внучку Рашиду.

Квартиру на Корганова получил мой дед Мамедэмин Шекинский, репрессированный в 1937 году и 18 лет проведший в ссылке на Колыме. О, дед был удивительный человек! В сейфе у него хранились немалые суммы на содержание агентуры, но он никогда не брал оттуда на личные нужды ни копейки. Если нужно было на папиросы, одалживал у подчиненных. Переодевшись в бандита, мог внедриться в малину, а утром всех ее обитателей арестовать. Притворившись колхозником, надев потрепанную папаху и взвалив на спину хурджун, он, бывало, подходил к постовому и засыпал его вопросами: «Как пройти к набережной? А какой трамвай идет к вокзалу?» Если постовой после двух-трех ответов срывался и грубил надоедливому «крестьянину», тот снимал грим и устраивал подчиненному выволочку: «Ты служишь народу, как ты можешь так обращаться?!» – вслед за чем нередко следовало увольнение.

Как-то я познакомился с милиционером Баба-дайы, который до войны служил регулировщиком. Он рассказал, как однажды в начале 1930-х темным дождливым вечером остановил автомобиль, совершивший поворот против правил.

– Да ты знаешь, чья это машина?! – гневно спросил водитель. – Это машина самого Шекинского!

– Не имеет значения, здесь поворот запрещен.

Когда, сдав пост, Баба-дайы зашел в отделение, ему сказали, что его вызывает начальник городской милиции Шекинский.

– Разрешите с женой проститься? – спросил Баба-дайы.

Простился с супругой, собрал вещи в узелок и предстал перед грозным начальником. А грозный начальник выбежал из-за стола, обнял его, наградил именными часами и сказал:

– Сынок, так и продолжай!

Кстати, именно дед назвал меня Искендером – в честь Александра Македонского.

***

Когда я родился, меня «подарили». Подарили маминой сестре, которую я считаю второй мамой. Во время войны она работала на бисквитной фабрике и, получая усиленный паек, помогла выжить не только самым близким, но и семье «врага народа» – моего отца. Тетя не вышла замуж, детей у нее не было, поэтому меня поселили к ней. Так и жил на два дома.

Большую часть времени я проводил в «Советской» части города, или «шемахинском квартале», образовавшемся, когда в Баку после страшного землетрясения 1902 года переехало множество беженцев из Шемахи. Бытует мнение, что «Советская» была хулиганско-криминальным районом. Да, встречались изрядные разбойники. Но даже те, кто не раз и не два отсидел, вели себя в родном квартале, я бы сказал, интеллигентно. Иначе было просто неприлично.

А какие замечательные люди жили вокруг нас! Бывший консул СССР в Тегеране дядя Джебраил, гармонист Автандил Исрафилов, кларнетист Магеррам Зейналов… Выдающийся композитор Ариф Меликов, автор знаменитой «Легенды о любви» и тоже наш сосед, прекрасно играл не только на рояле, но и в нарды. Я был свидетелем того, как однажды в пансионате на Каспийском побережье он выиграл большой турнир, обыграв Муслима Магомаева и других знаменитостей. «Разумеется, – сказала моя мама. – Ведь Ариф вырос на нашей улице!»

Да, наша улица славилась азартными игроками. Взрослые играли в нарды, в очко, в трехкарточный покер секу, позже – в домино.

Один из соседей как-то раз остановил такси, проезжавшее по улице Островского:

– Шеф, свободен?

– Свободен.

– Может, сыграем во что-нибудь?

Другой завзятый игрок однажды привязался к соседу дяде Эльчину, который в то время делал капитальный ремонт дома:

– Эльчин, давай сыграем!

– Честное слово, ни времени, ни денег! Все на ремонт ушло, будь он неладен!

– Не страшно, можешь на кирпичи играть!

Было немало виртуозов игры. Помню, как сосед дядя Шамиль по прозвищу Дошу, знавший об играх всё, однажды показал мне трюк:

– Искендер, вот шесть монет. Сейчас я заброшу их на крышу. Загадай, сколько монет выпадет орлом, а сколько – решкой.

– Допустим, две решкой, а четыре орлом.

Он закинул монеты на крышу нашего одноэтажного дома. Вызвали соседского мальчишку забраться туда, проверить. И оказалось, что дядя Шамиль выполнил мой заказ. Как – ума не приложу.

Мы, дети, играли в джай (в альчики), в «пожар» (пятикопеечной монетой разбить стопку 20-копеечных), в энзели (что-то вроде чехарды), в казаки-разбойники (порой игра могла длиться три-четыре часа). Играли и в наккули – азербайджанский брат русской игры в чижа. Пока биток находился в воздухе, надо было прокричать: «Чашка-ложка, суп-картошка, Белый город, Черный город, наккули-и-и-и!» – и тянуть до тех пор, пока партнер не поймает биток.

***

Квартал был маленьким уютным миром. Когда одна из моих тетушек выходила замуж за парня из первого микрорайона, в доме чуть ли не траур воцарился: мы теряем нашу любимую Шахизу, едет она в дали дальние! (До микрорайона на автобусе было минут 20, не больше.)

Жили размеренно, скромно. Помню, как директор школы Любовь Яковлевна заметила, что одного из учеников подвезли на машине. Она позвонила отцу мальчика – Сулейману Татлиеву, управляющему делами Совета министров Азербайджанской ССР, – и попросила, чтобы такое впредь не повторялось.

При этом из невзрачных, потрепанных кварталов выходили удивительные люди, порой настоящая элита. На нашей улице жил классик азербайджанской литературы Джалил Мамедкулизаде, выпускавший до революции блистательный сатирический журнал «Молла Насреддин». Уже взрослым я увидел вблизи еще одного нашего соседа, жившего (когда бывал в Баку) на несколько домов ниже, – Керима Аббас-Алиевича Керимова, одного из основоположников советской космической программы и председателя Государственной комиссии по летным испытаниям пилотируемых кораблей.

Еще у нас жило немало таксистов. Все таксисты негласно делились на хороших и плохих: хорошие подвозили соседей бесплатно, а плохие, если видели из машины соседа, отворачивались.

Много было и спортсменов. Большинство занималось борьбой, но когда Рафик Иманов стал чемпионом Азербайджана по боксу, часть перекинулась в бокс. Главный тренер юношеской сборной по вольной борьбе Хосров Джафаров тоже жил на нашей улице. В трудные времена он приводил подопечных к себе домой и кормил обедами: борцам важно хорошо питаться, а на рубеже 1980–1990-х не многие могли себе это позволить.

***

Иллюстрация: Катя Толстая

В здании детского сада, куда меня отдали, сейчас располагается посольство Ирана. Каждый день перед обедом нас водили на прогулку в Губернаторский сад или на Бульвар. Иногда мы шли мимо красочных афиш Филармонии, расписанных гуашью, и особой забавой было проводить по ним пальцами, собирая образцы краски. Побеждал тот, у кого на пальцах образовывалась самая богатая палитра.

В Губернаторском саду тогда были очень густые заросли, и воспитатели пугали нас всякими страшилками, чтобы не разбегались. А мы засматривались на удивительный фонтан, в центре которого стоял сказочный герой Мелик-Мамед с волшебной птицей Зумруд.

Детский сад – это первая дружба, первая любовь и первые капризы: «Не хочу черную икру!» Да, два раза в неделю нас кормили черной икрой, которая мне тогда совершенно не нравилась.

Поблизости от детского сада, практически на наших глазах в ноябре 1967 года открылось бакинское метро – пятое в СССР. Станция «Баксовет» (сейчас «Ичери шехер») была совсем рядом. Ах, как я хотел увидеть это чудо! И через пару дней мой дядя Тофик взял меня посмотреть метро. Никогда не забуду, как мы шли к станции, как спускались на эскалаторе, как прокатились до станции «Нариманов» и обратно. Тогда в Баку открылось всего пять станций – мы посмотрели все!

Дядя Тофик много значил в моей жизни. Например, он научил меня играть в шахматы. Играли почти каждый вечер, и каждый вечер я проигрывал партию за партией. Горечь поражений усиливалась тем, что дядя, стараясь разбудить во мне спортивный азарт, изощрялся в шутках. Азарт действительно пробудился, и я записался в шахматную секцию Дворца пионеров имени Юрия Гагарина, который располагался рядом. Прозанимавшись три-четыре месяца, я начал наносить дяде Тофику поражение за поражением, и в итоге он признал, что ученик превзошел учителя. Впоследствии в составе сборной школы я стал чемпионом Баку.

***

Мой Баку – Баку музыкальный и киноманский. Вспоминается Зеленый театр – летний музыкальный рай для горожан. А поскольку лето в Баку продолжается с мая по октябрь, в Зеленый театр ходили много и часто. Там выступали и популярные гастролеры, и местные исполнители. Классика, эстрада, джаз… Даже кино показывали.

– Ай! Землетрясение началось! – закричали мы как-то в ужасе, смотря какой-то заграничный фильм. А это был не кинокатаклизм, просто бакинский ветер стал трепать экран.

В «Бахар» – летний кинотеатр на Бульваре – традиционно ходили всей семьей. Непременно брали с собой жакеты и свитера, чтобы не продул вечерний бриз: если был второй сеанс, домой могли вернуться за полночь. А для молодежи очень важным был кинотеатр «Знание». Там фильмы крутили практически нон-стоп, не зажигая между ними свет, поэтому парочки на задних рядах ничто не тревожило.

Мой Баку – Баку спортивный. Помню гребцов на байдарках, рассекающих гладь Бакинской бухты, помню косые паруса яхт на городских регатах, помню даже, когда на набережной действовала парашютная вышка. Какая очередь там собиралась – адреналин! Мы с одноклассниками могли часами напролет наблюдать, как на корте набережной тренируется выдающийся азербайджанский теннисист Сергей Лихачев, 15-кратный чемпион СССР.

Мой Баку – Баку свадебный. Ах, какие задушевные были свадьбы! В нашем квартале их обычно играли в спортзале школы. Приносили столы из буфета, нарезали тазы оливье и винегрета, приглашали народное трио. В те времена музыканты не использовали усиливающую звук технику, и те, кто хотел плясать, плясали, а кто хотел побеседовать, вполне могли слышать друг друга. Нередко тамадой назначали кого-то из гостей: он знал, про кого что говорить, над кем и как пошутить. А наутро новобрачные мучительно размышляли, куда деть бесконечные хрустальные вазы и фарфоровые сервизы, надаренные родней и друзьями.

Мой Баку – Баку кулинарный. Ресторанов было немного, но все высочайшего уровня, каждый со своей аурой. На входе в ресторан «Дружба» окутывал дурманящий запах дорогого коньяка, заграничных сигарет и копченых балыков. Все знали, что в «Жемчужине» лучший шашлык из осетрины, в «Интуристе» – котлеты по-киевски, а в «Кафе матери и ребенка» – блинчики с мясом. И все сравнительно доступно. Девятиклассником я случайно обзавелся огромной суммой 20 рублей. Позвал друзей, и впятером мы отправились в шашлычную, где несколько часов подряд тщетно пытались проесть эти деньги. Ели, ели, а 20 рублей все не заканчивались...

Мой Баку – город радостных, дружелюбных людей. Если ты проходил Торговую улицу из конца в конец, в итоге могла заболеть шея – столько приходилось вертеть головой и кивать знакомым. А если гуляешь с товарищем, нужно было кланяться и его приятелям! Знакомились, общались… Так развивалась бакинская социальная сеть за десятилетия до появления интернета.

***

Наши деды видели один Баку, отцы – другой, Баку наших детей неминуемо будет отличаться от нашего. Но всегда останется главное – дух города. Как бы это объяснить… Ребята моего квартала опасались ходить в Крепость: чужаков там принимали, скажем так, недружелюбно. По той же причине «крепостные» пацаны остерегались посещать наш район. Но если в центр приезжали задиристые посторонние, то все пацаны – и наши, и «крепостные» – объединялись, чтобы постоять за свою территорию.

Настоящие бакинцы – это люди, которые умеют жить рядом, которые соблюдают правила жизни в отдельно взятом квартале. Но если потребуется, все они дружно выступят на защиту родного Баку.

Иллюстрация: Катя Толстая