Камни разной судьбы – природные и прирученные неизвестным архитектором – в горах Нахчывана словно перекликаются друг с другом. Древние мавзолеи в местах, откуда давно ушла быстротечная жизнь, уже и сами не помнят, что когда-то были творением рук человеческих. 

Однажды космонавт Алексей Леонов, первый человек, ступивший в безвоздушное пространство, сказал: «Земля выглядит невероятно красивой из космоса. Она кажется розовой. После возвращения с орбиты я везде потом искал этот цвет. И нашел его в Нахчыване. Когда смотришь из космоса, вся земля именно такого цвета».

Вероятно, тогда, как и сейчас, была глубокая осень. Деревья в горных долинах и в садах уже сбросили свои богатые наряды и передали людям на хранение щедрый урожай. Выжженная солнцем, растрескавшаяся за август земля в долинах начала приходить в себя, напившись первыми дождями. Даже горные реки, про которые летом местные саркастически говорят: «Курица перейдет, не замочив ног», – наполняются водой… В горы Нахчывана возвращается цвет.

То, что из космоса кажется розовым, вблизи распадается на целый спектр оттенков. Базальтовые камни, оказывается, могут быть не только серыми и черными, но даже красными и почти желтыми. Их украшают похожие на патину мхи и лишайники. Рыжеватыми коврами отцветших лугов выстелены горные долины. Приглушенное многоголосье осенней листвы кажется осколками мозаики на склонах суровых гор. Возможно, этими образами вдохновлялся Аджеми ибн Абубекр, зодчий, без малого тысячу лет назад вписавший нахчыванскую архитектуру в историю мирового искусства.

Ученые знают не слишком много подробностей о прошлом этой земли – но догадываются, что оно гораздо глубже и масштабнее, чем можно вообразить. Загадки ее непросты. Почему так широко распространен миф, что именно здесь спасся от вселенского потопа в Междуречье Ной на своей большой лодке? (Потоп – доказанный исторический факт, так что, возможно, и Ноев ковчег не выдумка?) Почему древние нахчыванские города и крепости были таких циклопических размеров? Что здесь происходило?

В персидском манускрипте XIII века «Аджа’иб ад-дунйа» («Чудеса света») рассказывается о столице, возраст которой насчитывает тысячи лет: «Это большой и оживленный город, он находится на холме и хорошо укреплен. В нем много дворцов, замков и айванов. Есть каменная крепость, в крепости мечети и медресе, и приятный источник свежей воды. Говорят, нет другого города на земле, в котором было бы столько же жителей. Все здания построены из обожженных кирпичей и покрыты штукатуркой… В большинстве домов три или четыре этажа, как в крепостях.Город окружают приятные места, свежая вода, множество садов и лугов. Река Араз протекает через город, там вкусные фрукты. Говорят, нет вкуснее винограда, чем в Нахчыване».

Розовая земля, затерянная между двух горных хребтов, Зангезурским и Даралагезским, скрывает больше 1200 исторических и археологических памятников: от петроглифов и языческих каменных овнов до караван-сарая в Джульфе, считающегося самым крупным в Азии, и восстановленной недавно крепости Алинджагала, которую войска Тамерлана осаждали 14 лет. От великого архитектора Аджеми Нахчывани, жившего в XII веке, осталось всего два свидетельства – мавзолей Юсуфа ибн Кусейра и мавзолей Момине Хатун – и еще фраза, начертанная на фризе последнего: «Мы уйдем – мир останется, мы умрем – это останется памятью». 

Десятигранная башня из обожженного кирпича на высоком цоколе из красного туфа, на каждой из десяти граней – свое украшение: многослойный резной орнамент и инкрустация, охра и бирюза, земля и небо, куфические арабские письмена и распускающиеся цветы, похожие на запоздавшие звезды цикория в осенней степи, в вечную память матери атабека Джахана Пехлевана, от которой история сохранила только имя.

Детали позволяют нам почувствовать, каким тонким художником был Аджеми. На втором мавзолее все грани оформлены еще более филигранным орнаментом (одноцветным, в тон выжженной земли), в каждой нише архитектор использовал только один тип элементов: треугольные блоки, прямоугольные, ромбовидные, квадратные, шестиугольные… Между ними и островерхим пирамидальным шатром – фриз с надписью по-арабски: «Это усыпальница ходжи, именитого раиса, благочестия веры, красоты ислама, главы шейхов, Юсуфа ибн Касира (Кусейра). Во время шаввале 557 г. хиджры (то есть в сентябре-октябре 1162 г. – БАКУ)».

Еще одно произведение Аджеми Нахчывани – торжественный портал с минаретами – не дошло до наших дней, но в XIX веке востоковеды успели его увидеть и подробно описать: минареты были украшены глазурованными плитками, которые благодаря цилиндрической форме стен как-то по-особому мерцали в лучах солнца и создавали игру света и тени.

Возможно, на него похож мавзолей в селе Гарабаглар – башня XIV века со сталактитовой верхушкой, составленная из 12 полуцилиндров, на каждом узор из глазури цвета яркой бирюзы и топленого молока. Парные минареты, несоразмерно скромные, относят к XII веку. В село Гарабаглар стоит приехать уже только ради этого вида – и заодно поразмыслить над загадкой: в одной из старинных рукописей упоминается древний город с таким же названием, в нем десять тысяч домов, 70 мечетей, 40 минаретов… Может ли это быть тот же самый Гарабаглар?

Несколько других башнеобразных усыпальниц, чуть более поздних, но очень похожих на работы Аджеми Нахчывани, позволяют ученым считать их авторами учеников мастера. Так, мавзолей в селе Гюлистан на берегу реки Аракс не сохранил оригинальный шатер (теперь он восстановлен), но удивительным образом пронес через века оригинальные кружевные орнаменты ювелирной тонкости. В целом влияние Аджеми на местный стиль настолько велико, что принято говорить об основанной им нахчыванской школе в архитектуре.

«Жители Нахчывана искусны в художественной резьбе», – записал еще в XV веке путешествовавший географ из Ширвана Абд ар-Рашид ал-Бакуви. Стала ли архитектура причиной расцвета этого ремесла или, наоборот, ее следствием? Не гадайте, просто приезжайте посмотреть. Загляните в музей каменной скульптуры под открытым небом в Нахчыване, зайдите в тихую, почти домашнюю ордубадскую Джума-мечеть. Здесь это обостренное чувство прекрасного проявлено в каждой мелочи: в отблесках цветных витражей, в жизнеутверждающей палитре настенных росписей, в изразцах на фасаде и в резных шебеке на окнах, отбрасывающих причудливые тени на устеленные коврами полы. Сразу за мечетью стеной встают горы, их вершины покрыты снежными шапками. В своих недоступных недрах эти горы хранят многие сокровища – и золото, и медь, и мрамор, и малахит, и молибден с доломитом, но нам интереснее другое. Подарит ли нахчыванская земля ключ к разгадке какого-нибудь из своих удивительных секретов? Случится ли это на нашем веку?