КультураМолодая звезда Театра имени Вахтангова Ольга Лерман начала получать большие роли совсем недавно – но сразу стала и Анной Карениной, и Татьяной Лариной. С «Онегиным» Римаса Туминаса она и приехала осенью в родной Баку. Обо всех этих поворотах судьбы мы поговорили с актрисой в гримерке незадолго до очередного спектакля.
БАКУ: Вы родились в Баку, верно?
ОЛЬГА ЛЕРМАН: Нет, родилась я в России. Мама ехала в краснодарский аэропорт через маленькое селение, и тут… Ну, я раньше времени родилась. А потом уже был Баку.
БАКУ: Расскажите о вашем бакинском детстве. Как вам жилось?
О.Л.: Да прекрасно: большая семья, много родственников… Сам город с тех пор сильно изменился: в моем детстве это были маленькие одноэтажные дома, в которых все соседи друг друга знали, – кто хоть раз в те годы бывал в Баку, поймет, о чем я говорю. Родители жили в центре, на Кубинке, и до сих пор, кстати, там живут – в этом районе было много таких домиков. Сейчас около родительского дома много новостроек, а соседи надстроили вторые этажи – очень непривычно. Двор тот же, но за его пределами какая-то совсем другая жизнь. В Старом городе тогда было больше обитателей, чем сейчас; у меня там жила тетя, я обожала к ней ездить и мечтала тоже жить в Ичери шехер. С другой стороны, мне очень нравится, как сейчас выглядят бульвар, Торговая улица – красиво! (Улыбается.) Еще Баку ассоциируется у меня с висящим в воздухе запахом специй, еды. Для меня та жизнь была нормой, и сложно было привыкать к Москве в 16 лет, когда я сюда переехала. Здесь другие люди, ментально другие.
БАКУ: В чем разница?
О.Л.: Ну, москвичи такие грозные, что ли. Бакинцы более мягкие, даже когда хотят пожурить, поругать; они и разговаривают как-то плавно. А здесь я столкнулась с тем, что люди более прямые, конкретные. Впрочем, я только поначалу принимала эту прямоту за грубость, потом поняла, что русские люди очень теплые, даже горячие. Я часто езжу на гастроли с театром, и в провинции люди очень гостеприимные, открытые. А Москва все-таки отдельное государство.
БАКУ: Вы коренная бакинка?
О.Л.: Мы бакинские евреи, ну и среди моих предков еще много всяких-всяких национальностей намешано. Вообще я себя считаю прежде всего южным человеком. В Москве мне очень холодно (улыбается). Часто бываю в Израиле – он мне по климату близок. Плюс я обожаю море, при любой возможности стараюсь уехать поближе к воде. Снежные виды спорта не мое, хотя сейчас буду учиться кататься на лыжах. Но только потому, что нужно для роли, иначе бы и в голову не пришло! Зима для меня – это дом, камин, чашка какао, но никак не гулять по улице.
БАКУ: Вы стали актрисой, потому что выросли в театральной семье?
О.Л.: Да, у меня и отец, и отчим артисты в Русском драматическом театре в Баку, мама работает заведующей постановочной частью, а раньше – еще и помощником режиссера. Конечно, я проводила в театре у родителей много времени – смотрела все спектакли, даже участвовала в каких-то детских постановках. Но никогда не планировала быть актрисой – в детстве хотела стать балериной. Даже пошла с пятого класса в балетное училище, но постепенно поняла, что не буду танцевать всю жизнь, не мое призвание. Я все-таки доучилась, но вечером после отчетного концерта улетела в Москву поступать в театральный. Это было почти спонтанное решение: я размышляла, что бы мне попробовать, поговорила с мамой – и мы улетели в Москву. У меня не было ни четкой программы действий, вообще ничего. Но в Москве я встретила знакомую девочку из Баку, которая училась в Школе-студии у Козака и Брусникина. Она очень включилась в мою жизнь, помогла подобрать отрывки стихов и прозы, которые я в итоге читала на вступительных экзаменах. И все как-то сложилось.
БАКУ: Давайте ненадолго вернемся к балету. Как так вышло, что вы сначала хотели танцевать, а потом расхотели?
О.Л.: Когда мне было лет пять, я увидела балерину из бакинского балетного театра – она танцевала в одном из спектаклей у родителей в театре и была какой-то очень изящной, нежной. Под впечатлением от нее я и захотела танцевать. В училище никогда не была примой, не была лучшей, но и не готова была плясать с цветочком в кордебалете. Может, просто не встретился «мой» педагог… С другой стороны, оно, наверное, и к лучшему: я сейчас анализирую и понимаю, что не хотела бы посвятить балету всю жизнь, танцевать профессионально каждый день. Мне постоянно хочется пробовать что-то новое, и у меня не слишком подходящий характер, чтобы 24 часа в сутки отдавать балету. Мне нравится, как в итоге все сложилось.
БАКУ: Но в актерской профессии тоже нужен фанатизм, разве нет?
О.Л.: Да, но она более разноплановая. Я могу танцевать, петь, могу сыграть балерину, спортсмена, какое-то чудовище, Смерть – масса вариантов!
БАКУ: То есть быть всю жизнь актрисой вы безусловно готовы?
О.Л.: Прежде всего я не знаю продолжительность этой своей «всей жизни». Мне сейчас кажется, что я мало делаю, особенно в качественном смысле. Точно меньше, чем хотелось бы.
БАКУ: В театре тоже можно провести всю жизнь на вторых ролях. Не боялись этого?
О.Л.: В общем, нет. Решила попробовать.
БАКУ: И сразу стало ясно, что получается?
О.Л.: Я поступила, с третьего курса пошла работать в Театр сатиры – играла Малыша в «Малыше и Карлсоне». Мне казалось, что я в шоколаде – играю в Театре сатиры! – и вроде как никуда не надо больше ходить показываться. Так прошло два года. На четвертом курсе на выпускной спектакль пришла Галина Львовна Коновалова – актриса нашего театра, сегодня уже, к сожалению, почившая. Кстати, тоже бакинка, но это я уже потом узнала. Она мне сказала, что надо пойти показаться Римасу Туминасу. Я не очень поняла зачем (я же в Театре сатиры!), но мы назначили встречу; он на меня посмотрел, ничего толком не сказал… Через какое-то время мне позвонила Галина Львовна со словами: «Оля, вы дура?» Велела взяться за ум и прийти на нормальный показ. Мне казалось, что он прошел ужасно, позорно, но в итоге меня взяли в Театр имени Вахтангова.
Примерно полгода я ничего толком не играла и уже стала думать, что совершила ошибку. Но внезапно все переменилось. Сначала меня ввели в танцевальный спектакль «Берег женщин» – это было легко. А потом объявили сбор труппы по поводу постановки «Анны Карениной». Я подумала попробоваться на Кити – я же все-таки свежа еще! (Смеется.) И вдруг режиссер Анжелика Холина предложила мне Анну. Это был странный выбор – я ходила с короткой стрижкой и в штанах с мотней до колен. Но Анжелика как-то очень в меня поверила, помогала, добавила мне женственности, что ли. А дальше – «Онегин», «Ревнивая…», «Отелло»…
БАКУ: Именно с «Онегиным» вы приезжали в Азербайджан на гастроли прошлой осенью. Это был первый раз, когда вы что-то показывали в Баку?
О.Л.: Да.
БАКУ: И как себя чувствовали в новой роли в родном городе?
О.Л.: Ужасно волновалась! На второй день даже потеряла голос. Родители, к счастью, пришли на показ в первый день, но и дальше у меня было какое-то необъяснимое волнение. Еще, конечно, удивительно было впервые на гастролях жить дома; ребята у меня спрашивали, куда пойти в городе. Это были совершенно особенные гастроли.
«ЭТО СОВЕРШЕННО ОСОБЕННОЕ ВРЕМЯ, ВСЕГДА СВЯЗАННОЕ С ОЩУЩЕНИЕМ КАКОГО-ТО НЕОБЪЯСНИМОГО ЧУДА»
БАКУ: Расскажите теперь про кино. Как вы туда попали?
О.Л.: У меня есть агент, с которым мы работаем и дружим с института. Я, честно говоря, до сих пор не понимаю, как люди попадают в кино. Иногда пробы вроде удачные, а берут другую, иногда наоборот. Недавно я получила очень важную для меня роль, пока не могу сказать, в каком проекте. Я спросила тогда кастинг-директора, как так случилось, она ответила: «Все сошлось: ты хорошо играла, располагала к себе и попала в нужный момент». В общем, я по-прежнему ничего в этом не понимаю. И если мне очень нравится роль, то после проб я по возможности вырываю ее из сердца – чтобы не радоваться и не расстраиваться раньше времени.
БАКУ: А что для вас вообще актерская профессия? Для кого-то, я знаю, психоанализ, кому-то нравится переодеваться…
О.Л.: А я не знаю. Мне нравится сам процесс – репетиций, спектакля, съемок. В эти моменты я попадаю в какой-то другой мир. Недавно всю ночь крушила мониторы компьютеров – в жизни я такого не делаю, но тут мне было очень хорошо! (Смеется.) Но при том актерство для меня прежде всего работа – я стараюсь постоянно об этом помнить, чтобы не давать себе в этом смысле сходить с ума. Хотя когда во время спектакля получается, так сказать, полетать, я получаю грандиозное удовольствие.
Вот, я придумала, с чем это можно сравнить! Пару лет назад я встала на серф. Там есть понятие «лайнап» – место, где ты сидишь и ждешь волну. На лайнапе можно сидеть довольно долго – пять, семь минут, или, наоборот, полторы секунды. Потом идет волна, ты можешь взять ее или нет. Вот это время, когда сидишь, смотришь на море, ждешь волну… Вроде бы ничего не происходит, но это совершенно особенное время, всегда связанное с ощущением какого-то необъяснимого чуда. Для меня не так важно, возьму я волну или нет, важно чувство ожидания волны.
Личности 
