Во многом именно благодаря скульптору Фахраддину Рзаеву сформировалась нынешняя коллекция «Музеона». Впрочем, сам Рзаев так никогда бы о себе не сказал. Он вообще немногословен – и, кажется, предпочитает говорить не с людьми, а с камнями, в каждом из которых умеет видеть будущую скульптуру.

Фахраддин Рзаев немного грустен. Хотя, если взглянуть со стороны, поводов у него никаких: признанный мастер, заставленная работами мастерская, сын Заур – тоже скульптор, чьи произведения покупает Третьяковка. И популярнейший столичный парк, ставший постоянной экспозицией Рзаева-отца. «Я очень рад, что у меня столько работ в центре Москвы. По-моему, я единственный азербайджанец, которому так повезло», – говорит он.

Хотя в случае Рзаева говорить о везении вряд ли приходится. В Суриковский институт он поступил в 30 лет. Смеется: «Люди в этом возрасте уже получают заслуженного художника. Но я очень поздно начал». Не потому что не хотел – в селе Пирчивань Зангеланского района, где родился Рзаев, учиться рисованию было негде. В художественное училище имени Азима Азимзаде Фахраддин поступил уже после армии, а потом еще шесть лет учился в Москве.

До распада СССР скульптор успел получить несколько больших заказов – например, памятник павшим воинам в Ульяновской области. А потом наступили 1990-е. Распался Союз художников; дома, в Азербайджане, началась война, отцу Фахраддина пришлось бросить дом и бежать. «Я, как старший сын, все, что зарабатывал, отцу отдавал, чтобы он смог квартиру купить в Баку. Ну и другим надо было помогать. Самому, конечно, ничего не оставалось».

Выжить в то смутное время помог Бабушкинский скульптурный комбинат. «Там была группа по камню, – рассказывает Рзаев, – и я начал рубить. Просто брал камень, искал, что из него можно сделать, и делал. Этот навык мне потом очень помог. Постепенно в симпозиумах «Музеона» начал участвовать».

Симпозиум – это когда на одной площадке собирается много скульпторов и каждый создает работу на заданную тему и из определенного материала. Через несколько лет постоянного участия Рзаев сам стал руководить ими: правительство Москвы присылало тему, он объявлял конкурс, вместе с жюри отбирал восемь эскизов, ваял сам и курировал работу победителей, которые в течение двух месяцев работали в «Музеоне». «Еще в мои обязанности входило следить за тем, чтобы все были трезвые, – смеется Фахраддин муаллим. – Художники – народ вольный. Не дай бог по пьянке отрежут себе что-нибудь».

Темы Москва предлагала разные – например, в 2000 году была «Проблема России». Рзаев создал мужчину в папахе и назвал работу «Кавказ». Строгий мужчина, весь из прямых углов – полная противоположность пухлой веселой девице с косой, изваянной по случаю 850-летия столицы и названной «Река Москва». Обе скульптуры по-прежнему охраняют территорию парка.

Именно благодаря «Музеону» Рзаев познакомился с главным меценатом его жизни – живущим в Португалии немцем Карлом Хайнцем Штоком. «Он увидел мою работу «Поцелуй» и спросил: а в Португалии можешь ваять? А то готовые работы туда возить трудно. Я говорю: пожалуйста». И вот уже 15 лет Рзаев каждую зиму ездит в Алгарве и живет там два-три месяца. Очень доволен таким поворотом событий: «Там 22–25 градусов, тепло, зелень кругом, апельсины созревают». Почти как на родине, в Азербайджане.

Но самое важное, за чем он ездит на самый край Европы, – творческая свобода. «Никто мне не говорит, что делать. Что я вижу, то и ваяю». В этом главный секрет его работы: идея берется не из головы, идею диктует камень. Камень местный, из мраморного карьера. «Сначала покупали дорогой, привозной. Я говорю: не надо мне. Поехали в карьер, штук 20 сразу привезли. Стоят, я к ним присматриваюсь. Счастье, что я так умею работать», – говорит Рзаев.

Его скульптуры – радостные, оптимистичные, иногда философские, но все равно с юмором – идеально вписываются в атмосферу португальского курорта. Именно такое у них настроение – курортное в лучшем смысле этого слова. Беспечное, беззаботное. Наверное, именно так Фахраддин муаллим воспринимал жизнь еще до переезда в Москву: радость, свет, вокруг много девушек, пухленьких и веселых; а там и до любви недалеко: пары – частый мотив в его творчестве. В одной маленькой работе две фигуры сливаются на уровне грудной клетки юноши – уже не отличить, где его сердце, а где ее голова. В другом камне Рзаев увидел женщину, как он с любовью говорит, «с пузой, большую, красивую» – получилась скульптура «Плодородие».

Рзаев, конечно, расстраивается, что в Азербайджане у него и у сына всего по одной работе – памятники в заповеднике Гала, поставленные по инициативе Фонда Гейдара Алиева. Больше всего скульптор мечтает вернуться на родину насовсем, в свой Зангеланский район. Построить хороший дом, как был у его отца. Гостить у бакинских родственников и принимать их у себя. Зимовать с женой в Португалии. А слава – слава больше пригодится сыну, Зауру.