Передать в одной статье весь масштаб и глубину личности Гейдара Алиева невозможно. Я хочу – и должен – рассказать лишь об одном, очень сложном и драматическом, периоде жизни Гейдара Алиевича, сыгравшем, возможно, решающую роль в становлении современного Азербайджана.

Существует расхожее мнение, что настоящими лидерами не рождаются, а становятся. И все же подлинное лидерство – это феномен, уникальный дар свыше, как абсолютный слух. Лидерские качества невозможно воспитать или сформировать, с ними можно только родиться. Именно таким прирожденным лидером был Гейдар Алиевич Алиев, необыкновенно яркая, мощная, широкая, многогранная личность.

О нем уже написаны сотни книг, сняты десятки фильмов, анализу его деятельности как политического лидера и главы государства посвящены многочисленные научные исследования и диссертации в области государственного управления и политологии. Cказать о Гейдаре Алиевиче что-то принципиально новое невероятно трудно, если вообще возможно.

И все же...

Пушкин писал, что любая мелочь, касающаяся великого человека, интересна и важна. С этой точки зрения абсолютно всё, что связано с Гейдаром Алиевичем Алиевым, имеет огромную непреходящую ценность.

Принципиальное отличие обычных людей от великих заключается в том, что первые живут желаниями, а вторые – целью.

Гейдара Алиева вела цель, осознанная и прочувствованная всем долгим опытом политической борьбы и каждым ударом его сердца.

Завершались 1980-е годы. Великий Советский Союз, которому он служил всю жизнь верой и правдой, разваливался на глазах, как и родина Гейдара Алиева – Азербайджан. Разброд и откровенная вражда в политических элитах, более миллиона беженцев, безжалостно изгнанных из родных домов, вопиющая бедность, кровавый карабахский конфликт…

В те годы Гейдар Алиев был, наверное, единственным, кто верил, что, несмотря на все сложности, выход все-таки есть. Он знал, что при четко продуманной стратегии Азербайджан с его географическим положением и природными ресурсами имеет все шансы стать сильной, независимой региональной державой, важным перекрестком геополитических интересов разных государств. При этом он ни на секунду не сомневался в том, что способен это осуществить. Оставалось лишь получить необходимые рычаги и полномочия, чтобы сформировать стратегию, просчитать последовательность необходимых ходов и четко осуществить их.

Нарушая хронологию, можно воскликнуть: «И ему это удалось! Да еще как удалось!»

Но вернемся в конец 1980-х – начало 1990-х годов.

11 мая 1987 года Гейдар Алиевич Алиев, член Политбюро ЦК КПСС, первый заместитель председателя Совета министров СССР, отметивший накануне в узком семейном кругу 63-й год рождения, перенес обширный инфаркт.

Конечно, он не мог знать, что после инфаркта судьба отмерила ему еще 16 лет – наверное, самых важных, самых значимых, самых ответственных итоговых лет жизни. Но для себя он точно решил, что не станет мириться с ролью пенсионера, которую ему так хотели отвести противники и откровенные завистники.

Было очевидно, что не только политическая элита Москвы, но, увы, даже официальный Баку очень не желали, чтобы Гейдар Алиевич жил в одной из этих столиц.

Позиции Алиева были чрезвычайно мощными и в Азербайджане, который в свое время под его руководством превратился в самую процветающую советскую республику, и в Москве, где он пользовался непререкаемым авторитетом. Алиев излучал уверенность: он никогда не декларировал, а просто знал, что способен сделать то, чего не могут другие. Его лидерство было врожденным, оно не вызывало споров.

22 июля 1990 года он вернулся из Москвы в родной Нахчыван. В то время самолеты из столицы СССР летали в автономную республику только раз в неделю, но, приняв решение, он не стал дожидаться пассажирского рейса и полетел почтовым.

Вернувшись на родину, Гейдар Алиевич поселился в доме сестры. Впоследствии многие искренне поражались, узнав, что у бывшего главы самой процветающей республики и – позже – одного из руководителей правительства СССР не было собственного жилья ни в Москве, ни в Баку, ни даже в Нахчыване. Да и финансовых накоплений «на черный день» у него не было тоже.

«Всё от человека зависит, – сказал мне Гейдар Алиевич в интервью для программы «Формула власти». – Одни люди добиваются власти, чтобы воспользоваться ее возможностями: отдыхать, вести красивую жизнь, строить себе дачи, другое, третье, ездить на охоту, рыбалку… Ну, в общем, жизнь проводить лучше. У власти такая возможность есть. Что же касается меня… То для себя лично я ничего не создавал».

Оказавшись в Нахчыване, Гейдар Алиевич «забыл» о медицинских предписаниях: ни о чем, кроме цели, ради которой вернулся на родину, он не думал. Да и представить Алиева, заполняющего жизнь подсчетом калорий и шагов, проделанных на прогулке, мог лишь тот, кто совершенно не знал этого человека.

В начале 1990-х Азербайджан был почти разрушенной страной с разваленной экономикой, зализывающей послевоенные раны. Пустая казна, сотни тысяч беженцев, тотальная безработица и бандитизм, внутренние политические распри…

Тем временем в Вашингтоне сотрудники посольства Азербайджана старались наладить работу по информированию американской общественности о ситуации в Азербайджане. В 1992 году они завели специальную папку, чтобы вкладывать в нее все публикации о стране в американских СМИ. Время шло, а папка оставалась почти пустой. Впрочем, информационный вакуум был далеко не единственной проблемой. Пресловутая 907-я поправка к «Акту в поддержку свободы», дискриминировавшая и без того обескровленный Азербайджан, продолжала работать даже после того, как Армения оккупировала 20 % его территории. Ситуация в Азербайджане приближалась к критической отметке, дело шло к катастрофе.

И Алиев это видел. В те годы поддержать его могло единственное лекарство – реальная власть, с помощью которой он мог достичь поставленной цели и спасти свою страну от окончательного развала.

Гейдар Алиевич отдавал себе отчет, какую гигантскую работу предстоит проделать, если после шестилетнего перерыва и тяжелой болезни он решит вернуться в большую политику.

«Я не хотел ехать туда, не хотел еще раз брать на себя такую ответственность, – признавался впоследствии Гейдар Алиевич. – Но почувствовав, что моя страна, народ находятся в тяжелом, катастрофическом положении, я поехал в Баку».

9 июня 1993 года Гейдар Алиев вылетел из Нахчывана. Он сидел в самолете у окна и видел под крылом неприступную крепость Алинджа-кала, внутри которой, по преданию, когда-то были цветущие виноградники, сады, родники… Теперь древняя цитадель была похожа на безлюдный каменный лабиринт, напоминая Алиеву родной Азербайджан – разоренный войной, серый, опустошенный, из которого, казалось, уходит сама жизнь.

Гейдар Алиев прекрасно понимал, что в Баку его ждут не только сотни тысяч простых людей, отчаянно нуждавшихся в защите и помощи, но и враги, для которых возвращение общепризнанного лидера грозило завершением политической карьеры.

В нашей беседе Гейдар Алиевич сказал: «Когда в 1993 году я вернулся в Баку, наверное, многие считали, что Алиев теперь будет наказывать, мстить…»

Он действительно никогда и ничего не забывал. О его феноменальной памяти – сегодня ее бы назвали компьютерной – ходили легенды. Он помнил всю свою жизнь, включая самые мелкие, ничего не значащие детали. А еще Гейдар Алиевич никому не доверял с первого дня знакомства. Люди, которые работали с ним и под его началом, добивались его доверия, лишь годами доказывая свою преданность долгу, профессиональную честность и моральную чистоплотность.

В июне 1993-го в бакинском аэропорту, который теперь носит имя Гейдара Алиева, его встречала многотысячная толпа с плакатами. Помню, на одном из них было написано: «Гейдар, приди и спаси свой больной Азербайджан!»

Из аэропорта до Верховного совета Алиева хотели доставить на вертолете – существовала реальная опасность покушения. «Я ответил тогда, что мне нечего бояться своего народа, – вспоминал Гейдар Алиевич. – Аэропорт – это ведь только начало. Зачем тогда вообще было приезжать? Я знал, что на меня откроют охоту всеми возможными способами… Если бы я видел человека, который может спасти ситуацию, я бы ни за что не уехал из Нахчывана. Но такого человека не было. И я сказал, что поеду на обычной машине…»

Алиев понимал, что предстоит остановить войну, уцелеть под перекрестным огнем враждующих кланов, победить коррупцию… Ему рассказывали, что родители откупают сыновей от службы в армии. Кто же станет защищать Азербайджан, если люди теряют совесть?

Гейдар Алиев ехал по улицам родного города и не узнавал его. Баку был мрачным, грустным, и от этой картины у Алиева сжималось сердце. Ему казалось, что его любимый город – всегда шумный, смеющийся, полный красиво одетых людей – медленно умирает.

Всех интересовали планы Алиева. Многие были уверены, что он станет премьер-министром. Но Гейдар Алиевич отказался от этого поста, чем окончательно сбил с толку недоброжелателей. В Милли Меджлисе (парламенте Азербайджана) один из депутатов прямо спросил Алиева: «Вы даете нам гарантии, что исправите положение?»

«Никаких гарантий я никому давать не собирался, – рассказывал Алиев, вспоминая этот эпизод. – Но подтвердил, что сделаю всё возможное».

15 июня 1993 года парламент избрал Гейдара Алиева своим председателем. Пока новый глава Милли Меджлиса Азербайджанской Республики шел к трибуне, забитый до отказа зал заседаний замер. Зная Алиева, все понимали: сейчас прозвучит не протокольное выступление, не благодарственный спич, а стратегическая программная речь.

«Они думают, в толпе легко спрятаться, – говорил Алиев, вспоминая тот день. – Спрятать свой взгляд, затаить чувства, скрыть мысли… В общем-то, они правы. Но никто из них не знает, что в толпе я вижу каждого. Что видят они? Как я иду к трибуне. А я вижу, что они думают. Они видят действие, а я – мысли…»

В той памятной речи было сказано всё, что мог бы сказать Гейдар Алиевич избранникам народа, будь он Президентом Азербайджана. Но Алиев им еще не был. Он хорошо понимал, что его речь транслируется по телевидению на всю страну, поэтому фактически напрямую обращался ко всему народу. Всё, что он сказал тогда с трибуны, противоречило тогдашнему курсу власти.

«Несколько месяцев я один руководил республикой, – рассказывал Гейдар Алиевич в одном из интервью. – Президент сбежал, премьер-министр подал в отставку, отовсюду повылезали вооруженные банды. Это был террор. С такими переговоров не ведут, против них работает только сила, а потом закон. Именно в таком порядке. Правда, пока наводишь порядок, про тебя начинают говорить: «Ах, какой он жесткий! Просто диктатор какой-то…»

Впрочем, Алиев и не думал скрывать, что устанавливает в стране диктатуру закона. Без которого было невозможно сохранить государственность, защитить народ и не дать разграбить главное богатство Азербайджана – нефть. Диктатура закона была главным законом всей его жизни.

После того как Алиев приостановил действие нефтяного контракта, заключенного бывшими властями, пресса вновь взорвалась громкими заголовками. «Судьба нефтяных контрактов с ведущими западными фирмами остается неопределенной», – писал ИТАР-ТАСС. «Азербайджан расторгает сделки с нефтяными компаниями!» – вторила Financial Times. «Алиев, похоже, намерен отпугнуть западные нефтяные компании», – прогнозировала Washington Times.

Но его это не смущало. Алиев понимал, что иностранцев, готовых не покупать нефть, а без серьезных гарантий инвестировать в углеводородную отрасль Азербайджана, единицы. Значит, он должен дать такие гарантии, чтобы мир поверил в них. Схватка за нефть и инвесторов была неизбежна, и в этих новых условиях лидеру нужна была принципиально новая стратегия.

Каноны классической дипломатии рекомендуют небольшим экономически слабым странам учиться искусству маневрирования между более крупными и сильными государствами, извлекая пользу для себя из противоречий между ними. Но для Алиева такой подход был слишком простым. Для его стратегии требовалось объединить интересы всех, прежде всего крупных соседей.

«Бакинская нефть залегает глубоко, для ее добычи нужна была особая технология, – говорил он. – Такая есть только у западных компаний. Значит, без иностранцев нам не обойтись. У Азербайджана нет выхода к Мировому океану. Значит, нам нужен трубопровод. И страны-транзитеры...»

Главная проблема заключалась в «плавающем» статусе Каспийского моря. Азербайджан исходил из того, что Каспий – это озеро с соответствующим юридическим статусом: оно делится на сектора, совпадающие с границами государств. Но как быть с морскими недрами? Казахстан и Азербайджан хотели, чтобы дно делилось так же, как сухопутные границы. Но других соседей это не устраивало. Алиев прекрасно отдавал себе отчет: если не учитывать их интересы, прежде всего России, вопрос о статусе Каспия может стать неразрешимым, и тогда контрактов у Азербайджана не будет вообще.

В октябре 1993 года Гейдар Алиев победил на президентских выборах с убедительнейшим результатом – за него проголосовало 98,84 % граждан Азербайджана. Понятно, что за этим единодушием во многом стояло желание людей вернуть времена, когда 45-летний Гейдар Алиев строил Азербайджанскую ССР, когда не было войны, разрушенной экономики, оккупированных территорий… Но сам Гейдар Алиевич понимал, что прошлое не вернуть. Страна находилась в критической ситуации, и от ее лидера требовались невероятные усилия.

Чтобы заключить нефтяные контракты, нужно было разработать целую систему гарантий для инвесторов. Речь шла о нескольких миллиардах долларов – гигантской сумме по тем временам.

«Я собрал вокруг себя всех, кто только мог принести пользу в тот момент, – сказал Алиев в одном из интервью. – Я снял людей с ключевых направлений и поставил их заниматься нефтью. Если кто-то пытался мне возразить – мол, не является специалистом по нефти, а знает только дипломатию, внешнюю политику, – я говорил: «Нефть – это и есть внешняя политика Азербайджана».

Геостратегическая линия Гейдара Алиева на дальнейшее укрепление государственного суверенитета требовала нового импульса.

«Выход был один – учесть все интересы, – вспоминал он. – Это только кажется невозможным. Пригласите всех. Заинтересуйте каждого. И окажется, что выиграли вы. Мы привлекли к нефтедобыче 13 крупнейших компаний из восьми стран мира. И у каждой был свой интерес».

20 сентября 1994 года в бакинском дворце «Гюлистан» между правительством Азербайджана и консорциумом иностранных компаний было заключено нефтяное соглашение, получившее название «Контракт века». В этом документе, главном, пожалуй, детище Гейдара Алиева, детальное описание долевого распределения продукции глубоководных месторождений нефти заняло 400 (!) страниц и переведено на четыре языка. В подписании приняли участие Азербайджан, Россия, Турция, США, Великобритания, Норвегия, Саудовская Аравия.

Я бы назвал это соглашение «Контрактом на века». И пусть день 20 сентября 1994 года никак не отмечен в календаре, именно он стал точкой отсчета новой экономики независимого Азербайджана, его энергетической безопасности и экономической стабильности.

«В те дни кто-то меня спросил, что такое счастье, – вспоминал Гейдар Алиев. – Я ответил: счастье – это многовекторный трубопровод. Мы его построим. И на север: Баку–Грозный–Тихорецк–Новороссийск. И на запад два трубопровода: Баку–Супса и Баку–Тбилиси–Джейхан. Все будут довольны. Потом в нашей нефтяной компании как лозунг повесили: «Счастье – это многовекторный трубопровод».

В памятном для меня на всю жизнь интервью 2001 года я спрашивал Гейдара Алиевича о будущем Азербайджана и задал вопрос о том, какой ему видится политическая судьба его сына Ильхама.

«Политика – сложная вещь, но интересная, – ответил Гейдар Алиевич. – Конечно, не каждому дано быть политиком. Но у кого есть способности стать лидером, каждому посоветую: идите в политику… У Ильхама как раз такие способности есть».

Буквально через день в самой популярной тогда газете «Московские новости» появилась статья под заголовком «Гейдар Алиев определился с преемником».

Прошедшие 20 лет безоговорочно подтвердили прозорливый и абсолютно объективный выбор Гейдара Алиевича. Нынешние выдающиеся успехи Азербайджана на мировой арене, прекрасные экономические достижения и, главное, победоносное завершение Второй карабахской войны – неоспоримые тому доказательства.

Гейдар Алиев не знал, да и не хотел знать, на сколько еще ударов хватит его надорванного сердца. Алиева интересовало другое: всё ли он успел сделать? Получилось ли то, что он задумывал и к чему так стремился? «Я работал день и ночь, – признался Гейдар Алиевич в одном из последних интервью. – Моя супруга всегда меня упрекала: «Ну что же ты не отдыхаешь?» Я ей говорил: «При всех трудностях, которые пережил, я доволен своей судьбой, очень доволен своей судьбой». И повторял ей это. А она так смотрела на меня… Ничего, скоро увидимся, и я опять ей повторю. Успокою ее…»

Незабвенной Зарифе ханым, супруге Гейдара Алиевича, в эти весенние дни тоже исполнилось бы 100 лет. Она всю жизнь была не только самой надежной, несгибаемой опорой для мужа, не только внимательной и чуткой матерью, но и выдающимся врачом, ученым-офтальмологом с мировым именем.

Гейдара Алиевича и Зарифу ханым всю жизнь объединяло высшее и самое светлое из всех человеческих чувств – любовь! Трагические кадры апреля 1985 года, когда неизменно стальной Алиев рыдал, прощаясь с Зарифой ханым, невозможно видеть без сердечного содрогания.