Город счастья Тамары Синявской

В Баку меня называют Тамара ханым. Сначала я удивлялась, когда слышала, – мы с Муслимом даже шутили на эту тему. А теперь думаю, что услышать «Тамара ханым» – приятно. Потому что Баку – мой город. И навсегда стал моим с тех пор, как я впервые ступила на его землю. 

Иллюстрация: Виктория Антолини

Тамара Синявская

Оперная певица, народная артистка СССР, профессор. Вдова Муслима Магомаева. Сорок лет выступала на сцене Большого театра. В концертном репертуаре певицы произведения Прокофьева, Чайковского, де Фальи, оперные арии, романсы, произведения старых мастеров. Сотрудничала с выдающимися дирижерами – Евгением Светлановым, Валерием Гергиевым, Рикардо Шайи. Преподает вокал в ГИТИСе.

Муслим Магомаев (1942–2008)

Оперный и эстрадный певец, народный артист СССР, муж Тамары Синявской. Родился в Баку. Стал знаменит в 1962 году после выступления в Кремлевском дворце съездов на заключительном концерте Декады азербайджанского искусства. Был удостоен звания народного артиста в 31 год. Пластинки с его песнями выходили миллионными тиражами, а концерты собирали стадионы. Репертуар Магомаева насчитывал свыше 600 произведений: оперные партии, романсы, мюзиклы, эстрадные и народные песни.

Я полюбила Муслима – и полюбила его город с этой набережной, большими старинными серыми зданиями. Сейчас дома в Баку почистили, они стали светлыми; это очень красиво, но мне всегда нравился их прежний благородный серый цвет – он так им подходил (может, потому, что рядом был Муслим?).

И конечно же, с первого взгляда мне понравились бакинцы. И продолжают нравиться. Много лет прошло, выросли новые поколения, сегодня на улицах абсолютно другой народ – но все такой же теплый и приветливый. Какой-то удивительный семейный дух здесь живет, как будто все родственники.

Я прилетаю, выхожу из здания нового аэропорта, проезжаю первые километры роскошной дороги… Какие теперь дороги в Баку! Мало того что гладкие, как масло, они еще красиво оформлены. Я смотрю на них – и мне хочется запеть от восторга.

Хотя первое время, глядя на это великолепие, я плакала. Плакала оттого, что Муслим этого не видит. Он обожал Баку и сейчас бы так радовался, так гордился.

Ну а потом я себя уговорила, что Муслим все равно это видит – моими глазами...

***

Я хорошо помню, как увидела Баку в первый раз. Это было в 1972 году, 2 октября. В Азербайджане открывалась Декада русского искусства и литературы, и Муслим нас встречал.

Впервые мы встретились еще в 1965-м: в зале ВТО на углу Пушкинской площади был дневной концерт в честь Нового года. Муслим прилетел на него из Баку – еще сетовал, что только с самолета и потому немножко оглох. У певцов так бывает.

– Вы откуда? – спрашивает меня.

– Из Большого театра, – отвечаю.

– Не похоже. Слишком скромная.

Я немного удивилась: как-то не задумывалась о том, как выгляжу, мне главное было – спеть (я только недавно была принята в труппу Большого). И слова «звезда» применительно к артистам тогда еще не употребляли. Между прочим, услышала его впервые именно от Муслима – о нем на Западе написали Soviet superstar. Но это было много позже, а тогда, при первой встрече, я подумала: как он разглядел? А ведь Муслим был уже очень знаменит – он взлетел сразу, в 1962-м, как только он спел Фигаро в «Севильском цирюльнике» и «Бухенвальдский набат» на Декаде азербайджанского искусства в Кремлевском дворце.

И вот семь лет прошло с нашей первой встречи. Я в Азербайджане. Не хотела лететь: только что закончились тяжелые гастроли в Белоруссии, я простудилась по пути из Минска в Москву. Но мне сказали: «Поезжай в Баку, там тепло, октябрь – отогреешься!»

Смешно… я знала, что такое октябрь у нас, в Москве. Прилетела в Баку – а там и правда солнце, на каждом углу развалы: арбузы, помидоры, дыни. Так все это пахнет, и такой красоты город! В нем было будто что-то из прошлых времен, из Серебряного века.

Я прилетела в составе большой делегации, куда входили Роберт Рождественский, Людмила Максакова, солисты Большого театра – Евгений Райков и Евгений Нестеренко. Муслим показывал нам город, пригласил в кафе в Парке офицеров. Это было, как потом оказалось, известное место – там делали самый вкусный шашлык и лучший люля-кебаб в Баку!

Потом поехали за город, на море, и на берегу Муслим повел нас в какую-то забегаловку. Мы вошли: Боже мой, какие-то деревянные столы!.. Переглянулись с Людой Максаковой: куда нас привели? Откуда нам было знать, что через три секунды мы забудем обо всем. Официанты стали приносить еду: помидоры, сыр… Я спрашиваю Муслима: «Что это за травка?» А он отвечает: «Здесь говорят – «зелень». Я взяла себе это на заметку. Тогда я впервые попробовала шекинские помидоры – сладкие, «мясные», с тех пор везде о них спрашиваю – и, представьте, нахожу!

Десять дней нас непрерывно угощали, я набрала, по-моему, килограмма два. Но, конечно, я была не единственной «жертвой» бакинской кухни: много лет спустя Галина Павловна Вишневская вспоминала, как впервые приехала в Баку с Ростроповичем и на второй день взмолилась: «Я не буду больше здесь есть, я толстею!» В Баку «разъесться» ничего не стоит, даже хлеб тут потрясающий – хочется просто разломить большой чурек и съесть с помидорами.

Но это все я узнала гораздо позже. А тогда, в первый день, нас с Муслимом снова представили друг другу. Я чувствую – опять он меня не вспоминает. Произносит: «Муслим». А мне смешно. «Почему вы смеетесь?» А я ему: «Вы представляетесь, как будто вас никто не знает». Его в стране знали все! И обожали!

Гостиница, где мы тогда остановились, – она называлась, по-моему, «Азербайджан» – давно перестроена. Теперь здесь большой современный отель, но я хорошо помню то место. Нас принимал лично Гейдар Алиевич Алиев; именно он попросил Муслима показать нам Баку, и с тех пор мы с Муслимом уже не расставались. Он провожал меня в отель, встречал из отеля и каждый день дарил цветы…

Однажды – весь Азербайджан это потом вспоминал – нас пригласили на Нефтяные Камни. Для делегации – а нас было очень много, включая оркестр Московской филармонии во главе с Кириллом Кондрашиным, – устроили прогулку на корабле. Все уже были на месте, ждали только нас – а мы не пришли. Алиев спрашивает: «Магомаев здесь?» – «Нет». – «А кого еще нет?» – «Певица есть такая, Тамара Синявская». – «Поехали. Не ждите».

И все.

В ту поездку я все просила Муслима, чтобы он меня покатал на фаэтоне. По набережной в Баку ездили фаэтончики, запряженные парой лошадей, – я видела подобные только в кино. А Муслим очень смущался, появляясь на улице, – его всюду узнавали, а он был застенчив. Он и в рестораны-то ходил нехотя: с него денег не брали, это была даже не популярность – любовь! Чтобы Магомаев по набережной в фаэтоне катался! Но мне так хотелось! И вот мы садимся в фаэтон с поднятым верхом, трогаемся. Я спокойно сижу и смотрю по сторонам, а Муслим втянулся вглубь, чтобы его не заметили. Так мы с ним и катались по Баку. А с кем еще мне было кататься – все уже случилось, я попала в «плен».

В какой-то момент он сказал: «Вы знаете, вышел фильм». И, стесняясь, добавил: «Обо мне. Называется «Поет Муслим Магомаев». Вы не хотели бы посмотреть?» – «Конечно, с удовольствием». Мы сидели вдвоем в темном зале его любимого Клуба моряков и смотрели фильм. Честно говоря, на тот период я не очень представляла себе оперное творчество Муслима. Посмотрев фильм, я поняла: этот человек может все!

***

«Баку – место моего счастья, наш с Муслимом город»

Иллюстрация: Виктория Антолини

В ноябре 1974 года мы с Муслимом расписались. В декабре была свадьба. Точнее, целых две: первая – в Москве, в знаменитом ресторане «Баку» (он тогда переехал с улицы Горького в Черемушки), вторая свадьба – в городе Баку. Мы приехали снова на десять дней, жили, как всегда, в гостинице – кажется, это был «Интурист». У Муслима тогда еще не было квартиры в Баку.

Прямо в отеле нам устроили банкет, на который Гейдар Алиевич пригласил все политбюро компартии Азербайджана. И хотя гости были при высоких должностях, симпатичная получилась свадьба. Очень теплая. Гейдар Алиевич искренне любил Муслима. Очень радовался, что тот женился. И то, что я не была азербайджанкой, не имело значения: я стала «гялин» – невесткой. Невесткой всего Азербайджана. Гейдар Алиевич так и сказал: «Это наша гялин».

***

В 1986 году Муслим Магомаев приехал в Баку, чтобы спеть в опере – впервые за десять лет. И это было событие. Он к тому времени давно ушел из оперы – казалось, навсегда. Иначе и быть не могло: если вы хотя бы год не поете на сцене, вернуться непросто, а после десятилетнего отсутствия – считайте, что потеряли профессию. Эстраду, даже с оркестром, не сравнить с оперной сценой: другой посыл, другая задача, вы уже не один – у вас партнеры; надо быть артистом и уметь донести свой тембр через оркестр. Опера требует систематических занятий, вернуться в нее трудно, почти невозможно. Но Муслим поставил себе такую задачу и выполнил ее с блеском!

Для этого он раньше меня уехал из Москвы и месяца три занимался с концертмейстером. И вот он снова Фигаро. Специально взял дневной спектакль – боялся, вдруг что-то не получится. Заранее ничего не объявляли – в афише значился другой певец, Валера Курбанов. Это был старый приятель, и Муслим его попросил: «Старик, дай мне этот спектакль. Ты же все время эту партию поешь». Тот ответил: «Ради бога, с удовольствием». Но разве можно в Баку что-то скрыть! Без конной милиции все равно не обошлось. Я радовалась, потому что до этого Муслима на оперной сцене не слышала, только в концертах. И мне показалось тогда, что Муслим из оперы не уходил, так естественно он держался в роли Фигаро – не переигрывал, не суетился. Звучал фантастически! Что там творилось!

А на другой день я впервые спела в Баку Кармен. И все повторилось: Гейдар Алиевич в зале, конная милиция, овации, успех… Наша первая мощная гастроль! Баку «стоял на ушах»; потом, я знаю, было столько разговоров об этих спектаклях – но нам их не дано было услышать. Мы спели… и тихо уехали в Москву.

***

«Муслим немного подсмеивался надо мной, когда мне впервые пришлось петь по-азербайджански»

Мне говорят, что я произношу слово «Азербайджан» не так, как привычно в Москве, а так, как говорят бакинцы: Азербайджян, не с «а», а с «я». Просто я слышала, как это произносил Муслим.

Кстати, Муслим немного подсмеивался надо мной, когда мне впервые пришлось петь по-азербайджански. Конечно же, я пела на многих языках, а на азербайджанском запела потому, что Муслим любил этот язык, и я тоже его полюбила. Выучила песню Муслима, которая затем стала практически визитной карточкой и его, и Азербайджана, – «Весенний край». Как говорила Марина Ивановна Цветаева, возникла «надоба». И выяснилось, что это очень непросто, потому что в азербайджанском существуют звуки, которых нет в русской фонетике. Например, звук <ә>. У меня не получалось спеть «Эй, әзиз анам». Долго не удавалось произнести «Сәнем, мәнем», при том что у меня музыкальный слух. Но в конце концов, по-моему, получилось. (Улыбается.)

***

Когда мы с Муслимом познакомились, в Баку из его родных мало кто остался. Дядя был постпредом Азербайджана в Москве, в Баку не жил. Но жили двоюродные тети Муслима – очень гостеприимные, прекрасные. Приезжая, мы обязательно бывали у них. Одна из них, тетя Окума, Окума ханым, была драматической актрисой, народной артисткой Советского Союза. Другая, Гамер ханым, – музыкант-теоретик, интеллигентнейшая, деликатная... Я их обеих любила.

И всегда у нас там было много друзей. Они, к сожалению, уходят – «наших» адресов в Баку становится все меньше. Сегодня из близких остался, наверное, один Эльдар Кулиев – кинорежиссер, у которого Муслим снимался в фильме «Низами». Единственная его роль в кино. Они были большими друзьями и жили в одном доме. И до сих пор мы с Эльдаром поддерживаем отношения. Как только я появляюсь в Баку, он всегда рядом. Когда в 2011 году на нашем доме на улице Фикрета Амирова открывали мемориальную доску, Эльдар сказал: «Муслим, добро пожаловать домой».

***

Баку – место моего счастья, наш с Муслимом город. Он без Баку не мог, и я в какой-то момент тоже уже не могла без Баку. Мы бывали там несколько раз в году и каждое лето – июль и август – обязательно проводили в Загульбе.

У нас там было свое место – сначала квартира прямо на берегу моря, потом гостевой домик, в котором мы жили. Того дома уже нет. Первое время, возвращаясь в Загульбу, я с ужасом смотрела на пустое место: здание снесли, на этом месте трава растет… А я продолжаю туда ездить.

Баку остается моим местом. И здесь – Муслим. Теперь это белый, даже белоснежный город, европейский и одновременно восточный. Видеть его – огромное удовольствие для глаз и души. Широкая красивая набережная с детскими аттракционами, бесконечными кафе – а когда-то, как сейчас помню, здесь было одно-единственное кафе «Лепесток».

Этот новый город меня удивляет и восхищает. Я стараюсь полюбить его так же, как любила старый, – но все равно это другая любовь, как будто страницу перевернули. Новый Баку – без Муслима, он этого города не видел. Поэтому я люблю его за двоих.

Иллюстрация: Виктория Антолини
Рекомендуем также прочитать
Подпишитесь на нашу рассылку

Первыми получайте свежие статьи от Журнала «Баку»