ЛичностиИзвестный театровед, писатель, переводчик и телеведущий Виталий Вульф родился в Баку в 1930 году. Его отец Яков Сергеевич был знаменитым адвокатом, мама Елена Львовна училась в Бакинском университете у Вячеслава Иванова. И сам Виталий Яковлевич на каком-то почти генетическом уровне как будто принадлежит Серебряному веку.
Недаром его программа называется «Серебряный шар». Вращаясь и переливаясь, этот шар не дает нам забыть о той куртуазной эпохе, когда о женщинах говорили «блистательная», а о мужчинах – «галантный».
О таких, как Вульф, говорят: «не в свой век родился». Его легко представить в петербургских литературных салонах прежних времен: он пришелся бы ко двору в ивановской «башне», органично вписался бы в окружение мирискусников. В те времена мир был теснее, и все друг о друге знали и помнили. В наш век, когда память больше не в цене и ее функцию передоверили дискам и винчестерам, Виталий Вульф обладает редким даром – помнить.
Он хранит имена тех, информацию о ком не сыщешь даже в «Википедии». Он словно заслан в наш век, чтобы быть живым доказательством того, что были иные времена и нравы. Он убежден, что прежние звезды действительно сияли, – и сам хранит отблеск этого сияния. К нему неприменимы слова «актуальный» и «модный»; в нем есть то, что называется старомодным словом «шик». Его книги, передачи, сама манера говорить пробуждают странное чувство ностальгии по лучшим временам. Когда Вульф произносит имена Греты Гарбо, Марлен Дитрих, Мэрилин Монро, Галины Улановой, Любови Орловой, в воздухе разливается некая тайна, к которой он причастен, а его слушатели, увы, нет.
Виталий Яковлевич рассказал и о том, как блистала в Бакинской опере непонятно какими ветрами занесенная сюда итальянка Нина Баланци, и как допоздна гуляли студенты в Губернаторском саду. Его рассказы о родном городе, «не знающем заморозков и оттепелей», напоминают старые бакинские фотографии: пейзаж вроде бы знакомый, но что-то неуловимое разлито в воздухе, что делает его совершенно иным.
БАКУ: Вы родились в Баку и прожили там до конца 1940-х. Каким был город вашего детства?
Виталий Вульф: Мне было 17 лет, когда я уехал. Потом часто приезжал – родители там жили. Баку был замечательный город, прежде всего потому, что абсолютно интернациональный. Там жили азербайджанцы, немцы, русские, евреи... Все общались между собой на русском языке, но в семьях сохраняли национальные традиции. Это был город, насыщенный интеллигенцией, это сразу чувствовалось – такая концентрация образованных и культурных людей. В Баку тех лет была замечательная консерватория, которую возглавлял знаменитый композитор Узеир Гаджибеков, автор первой азербайджанской оперы. Был очень хороший оперный театр. В этом театре я пропадал все свои школьные годы. В его труппе собрались замечательные певцы. Там была певица, итальянка по национальности, Нина Баланци. Я сейчас не помню, как она очутилась в Баку. Она пела «Тоску» Пуччини – это было необыкновенно. Там же работала потрясающая меццо-сопрано Фатьма Мухтарова, она гениально играла Кармен. Я с ней встречался уже в немолодые ее годы, она жила недалеко от Девичьей башни. Был такой баритон Книжников – просто блестящий. Был бас Василий Васильевич Никольский. Это был оперный театр высшего класса. И очень хороший балет, где блистала прима-балерина Гамар Алмасзаде…
БАКУ: Вы так хорошо помните всех бакинских звезд. Неужели эти впечатления сохранились со школьных лет?
В.В.: Чему вы удивляетесь? Тогда школьники очень много ходили в оперу. В Бакинской опере, во всяком случае, всегда собирались полные залы. Гастролей было мало: гастролеры никого не интересовали. Гораздо интереснее была жизнь Баку. Приезжали иногда артисты из Москвы, но никто и никогда не оказывался лучше бакинцев. Другая эпоха и другое отношение к собственным звездам. В Баку был очень хороший Театр русской драмы, где играла замечательная актриса Рахиль Гинзбург, народная артистка Азербайджана. Она проработала там всю жизнь, вплоть до конца 1990-х. Ее мужем был известный режиссер Магеррам Ашумов. Она могла играть все.
БАКУ: Ваша мама училась в Бакинском университете у Вячеслава Иванова и хранила как реликвию старенькую зачетку с его росчерками. Как случилось, что старая профессура такого класса преподавала в Баку?
В.В.: Там многие спасались от сталинских репрессий. Азербайджан довольно долго был вроде бы занят большевиками, при этом сохранялся относительный либерализм. Через Баку многие русские интеллигенты уезжали за границу, предварительно оставив свой след в этом городе. Тот же Иванов эмигрировал отсюда в Италию. Ехали через Тегеран – это была протоптанная тропа.
БАКУ: Когда в конце 1940-х вы переехали в Москву, официозная атмосфера столицы вас не шокировала?
В.В.: Москва в те годы не была официозной. Вы пользуетесь терминологией сегодняшнего дня, а она не подходит тому времени. В Москве был сталинский режим, очень и очень жесткий. Везде висели его портреты, все пели ему оды. В Баку было гораздо свободнее и вольготнее. Баку в этом смысле всегда был особым городом. Мне просто повезло, что моя юность прошла именно там.
БАКУ: Позже вы приезжали в Баку в оттепельные 1960-е. Атмосфера как-то изменилась?
В.В.: Понимаете, в Баку не было оттепелей или заморозков. Этот город всегда жил своей жизнью, независимой от политических веяний и Москвы. Это был город прежде всего, повторюсь, интеллигентный и интернациональный. Когда я узнал о событиях в Сумгайыте, был ошеломлен, потому что вообще не мог поверить, что нечто подобное случилось в Азербайджане. Я уверен, что это была хорошо организованная и спровоцированная акция. Потому что азербайджанцы по натуре добрые, открытые и мягкие люди. И весь этот экстремизм был спровоцирован и подогревался небольшой группой лиц, с которой следовало вовремя разобраться… Без преувеличения могу сказать: Баку всегда был радостным и открытым городом.
БАКУ: Расскажите о ваших любимых местах в городе.
В.В.: Мы очень любили Губернаторский сад и Старый город с его неповторимым колоритом. Я жил в самом центре, на улице Хагани, напротив памятника 26 Бакинским комиссарам.
БАКУ: Когда вы в последний раз были в Азербайджане?
В.В.: В 2004 году. Вместе с пианисткой Беллой Давидович меня пригласили выступить в клубе, который располагался на улице Зевина (сейчас – улица Азиза Алиева. – Ред.). Это знаменитое место: там бывал Гейдар Алиев и его семья. Мы дали маленький концерт. Я прожил тогда в Баку три дня и с тех пор там не бывал. Так что не могу ничего сказать о нынешнем городе.
БАКУ: В книге «Великие женщины ХХ века» вы пишете, что сложившаяся в наше время система звезд с ее PR-технологиями привела к тому, что по-настоящему харизматичных фигур на экране и сцене почти не осталось…
В.В.: Конечно, я так считаю. Я об этом много пишу. Марлен Дитрих и Мэрилин Монро были звездами планетарного масштаба. Рита Хейворт и Грета Гарбо не нуждались в раскрутке. Их ленты смотрели во всех странах мира. Их нельзя даже сравнивать с нынешними знаменитостями. Взгляд Гарбо, ее умение молчать – этого было достаточно. Они не нуждались в свите. Это свита нуждалась в них. А сейчас все в точности до наоборот.
БАКУ: Но ведь они тоже прибегали к помощи пиара.
В.В.: Никогда Мэрилин Монро не прибегала к рекламе. Понимаете, это был совсем другой пиар. Не надо применять к тем временам современные понятия – они сбивают с толку. Это были столь громкие имена, что люди, которые их вроде бы пропагандировали, на самом деле зарабатывали себе таким образом популярность. А самим звездам это было ни к чему. Уланова никогда в жизни не давала интервью: ей это было просто не нужно. Уланову все хотели смотреть… Вот Плисецкая уже прибегала к помощи рекламы. Но только когда стала хуже танцевать. Именно тогда вокруг ее имени поднялась шумиха, подогревавшая интерес к ней.
БАКУ: Когда, по вашим ощущениям, произошла девальвация понятия «звезда»?
В.В.: Девальвация началась с начала 1980-х годов. Это было предощущение перемен. Изменился ценностный строй жизни. Публика стала постепенно разворачиваться в сторону поп-культуры.
БАКУ: То есть последние настоящие звезды, по-вашему, отгорели в 1970-е годы?
В.В.: Я так не сказал, не передергивайте. В 1980-е годы они еще существовали. Тогда еще было живо другое поколение. Массовое увлечение попсой постепенно нарастало на протяжении всех 1980-х. Тогда же стали развиваться технологии шоу-бизнеса.
БАКУ: Но ведь поп-культура вошла в моду еще в 1960-е.
В.В.: Тогда это не носило столь массовый характер. Она не играла главной роли. 1960-е годы стали расцветом новых искусств. Таганка, «Современник», Григорович в Большом – это были явления искусства высокого порядка. Никакой девальвации тогда не наблюдалось.
БАКУ: В начале 1990-х вы читали в Нью-Йорке лекционные курсы, посвященные истории русского театра. Что вас побудило создать спецкурс «Сталин и театр»?
В.В.: Без Сталина нельзя понять театрального репертуара и театральной жизни, которая сложилась в те времена. Американцы вообще про это ничего не знали, для них это было откровением. Вообще в США очень интересовались историей нашего театра, особенно Чеховым.
БАКУ: Вы много пишете о звездах сталинской эпохи. Как вы думаете, кто из них мог бы быть равновелик Марлен и Мэрилин, если бы советское общество не было столь закрытым?
В.В.: Многие могли бы стать звездами мирового масштаба, если бы не железный занавес. Любовь Орлова была равна той же Дитрих. Янина Жеймо – предтеча Одри Хепберн. Много было ярких актрис, просто эпоха была другая.
БАКУ: В своих передачах и книгах вы часто говорите о роли личности в истории. Вы верите, что влияние отдельного человека на исторический процесс может быть столь велико?
В.В.: Конечно. Это реальность. Харизма – никакой не миф. Есть личности, которые действуют, и есть те, кто бездействует. Это факт. Посмотрите вокруг, и найдете в современной истории тому подтверждения. В мире искусства в прошлом действительно было больше достижений, чем сегодня. Но помимо мира искусства есть и другие миры.
«В Баку было гораздо свободнее и вольготнее. В этом смысле Баку всегда был особым городом»
