Без пяти минут полночь. Сидим в «Жемчужине» на бульваре. Лампочка на столе светит слишком ярко – выключаем ее, пока ждем холодный фруктовый чай. Глаза отдыхают на черном бархате ночи – он гуще там, где посапывает во сне невидимый Каспий. 

Чуть в сторону от оживленной улицы – совсем другое царство, туда манят звук удаляющихся шагов, тени на каменных стенах.

Земля отдыхает, деревья отдыхают.

«Знаешь, какой сегодня день?»

«16 июня».

«16 июня вообще-то день Леопольда Блума. Ирландский писатель Джеймс Джойс написал роман «Улисс», действие которого умещается в один день 16 июня 1904 года. Этот самый ничем не примечательный Блум ходит по Дублину, покупает мыло, ест бутерброд с горгонзолой в пабе, встречает знакомых и незнакомцев – и всё это на протяжении тысячи с лишним страниц. Такое бесконечное путешествие, одиссея длиной в один день».

«Тогда, получается, у нас в Баку каждая суббота – день Леопольда Блума».

Или скорее вечер Леопольда Блума.

Вышли из дома, когда было еще светло. Решили пройтись пешком, все равно город стоит в пробке. В предзакатном свете фотографировали небоскребы «Порта Баку» – золотое солнце красиво дробилось в их зеркальных стеклах. Увидели новый магазин орехов и сухофруктов – заглянули познакомиться, так нас еще фундуком в шоколаде угостили. Потом зашли в соседнюю кофейню, а там делегация растерявшихся корейцев: пока объясняли им по карте, как дойти до отеля, уже и кофе остыл. На прощание каждый дал по своей визитке: мол, будете у нас в Пусане – обращайтесь, тоже не бросим. Тем временем небо совсем стемнело, а город расцвел огнями. Струи фонтанов освежают разгоряченные камни.

У нас в Баку так: чем темнее, тем шумнее. На подходе к Молоканскому садику поток людей уже совсем плотный. Зашли в Дом книги, просто привычка такая – полистать новинки, унести с собой если не роман, то хотя бы несколько строк. В этот раз – из Махмуда Дарвиша: «Есть на этой земле кое-что, ради чего стоит жить. Апрельская нерешительность, аромат хлеба на рассвете, взгляд женщины на мужчин, работы Эсхила, начало любви, трава на камне…» На Торговой столики стоят на улице тесно, как в парижском бистро, – ощущение, будто идешь по ресторану под открытым небом. Кто-то окликает, встречаем знакомых. «Вон столик освобождается, давайте придвинем. Поужинаете с нами?» – «Нет-нет, нам в Старый город надо по делу, со знакомым встретиться в бутике ковров».

В Ичери шехер непредвиденное обстоятельство – снимают кино. Что-то про дореволюционную жизнь: на брусчатке раскидано сено, стоит фаэтон, конь бьет копытом. Дамы с зонтиками, джентльмены в котелках и с пенсне переминаются с ноги на ногу. Все ждут отмашки режиссера, который сейчас решает какие-то вопросы – по-английски – с оператором. Наконец пришли к консенсусу, и платформа с камерой и осветительными приборами поплыла вверх над домами. Конечно, мы тоже остановились поглазеть, тем более что нам нужно на противоположную сторону улицы. Пока не отсняли 15 дублей, никому перейти не разрешили – мы уж и сами пожалели, что остановились, потому что на встречу опоздали, пришли к закрытым дверям. Не дождался Рза.

Но мы и не расстроились – прогулялись таинственными закоулками до Сальянских ворот. Сколько раз здесь ходили, и все равно каждый раз теряемся-находимся. Спасибо знакомому гиганту с азербайджанским флагом с Огненных башен.

В кармане звонит телефон. «Вы где? Мы в «Чайке» сидим, заходите чаю выпить».

На набережной, как всегда по субботам, Юкатанское течение соединяется с Антильским, переходит в Гольфстрим, встречается с Лабрадорским течением… Вливаемся, словом, в человеческий поток. Пока двигались к «Чайке», наткнулись на общих друзей: «Пойдете с нами?» – «Мы бы с радостью, но не можем отойти – тут где-то дети на самокате носятся». Один мелкий притормаживает и начинает умолять пойти в торговый центр, скатиться там по экстремальной горке с последнего этажа до первого. Отец отказывает: «Мы завтра в Хыналыг едем, там тебе будет такой экстрим, что круче любой горки».

В «Чайке» знакомые все лица – жарко обсуждают текущие выставки, последние премьеры, грядущие гастроли, новые назначения. Ломать копья не хочется – не то настроение, поэтому запоминаем пару модных названий (заглянуть на следующей неделе!) и аккуратно, не прощаясь, выскальзываем на бульвар. Здесь уже тише, романтичнее, лишь отдельными светящимися кораблями счастья проплывают мимо дети с сахарной ватой в виде полуметрового розового зайца – самая вожделенная новинка сезона! Но два часа ожидания в очереди!

Каждый волен сам выбирать, кем быть в спектакле, ежевечерне исполняемом в Баку, – участником или наблюдателем.

Так и догуляли до «Жемчужины», где вдруг дала о себе знать усталость. И совершенно неожиданно обнаружили свободный столик.

«…Знаешь, прошлой осенью писали в новостях, что один книжный клуб в Штатах закончил чтение книги Джойса «Дублинцы», которую Джойс написал перед «Улиссом» и вообще-то собирался назвать «Улисс в Дубли-не». Участники клуба встречались раз в месяц и разбирали по одной-две страницы за раз. Короче, 28 лет они читали одну книгу».

«Ничего себе. Что же там читать так долго?»

«Джойс немного нескромно писал, что вложил в свои книги столько головоломок и загадок, что профессора еще многие столетия будут спорить о том, что он имел в виду. И в конечном итоге оказался прав! В «Улиссе» так много философских и мифологических аллюзий, отсылок к разным стилям и техникам письма, что его до сих пор расшифровывают. Наш профессор в университете говорил: «Улисса» дочитывают до конца всего 2 % студентов, для остальных это только хаос, какофония, поток сознания. В общем, его модернистскую красоту можно увидеть, только если читать медленно».

«Любопытно. И это тоже как в Баку».

«Что именно? Модернизм?»

Вечерами в Баку в полную силу проявляется его восточная натура – это тот самый Восток из сказок: полутона, тайна, ажурные узоры.