В Центре Гейдара Алиева открылась выставка Ричарда Дикона – одного из самых известных ныне живущих скульпторов, командора Британской империи, лауреата главной британской художественной награды – премии Тернера.

Ричард Дикон творит в стиле, о котором труднее всего писать, – абстрактном минимализме. Здесь не получится рассказать, о чем картина: сюжета нет. Работы Дикона не отражают разнообразие мира, а наоборот, отсекают все лишнее, сводят пестроту и цветистость к простым холодным формам. Как в математике основой всех чисел является десяток цифр, а в музыке сонаты и симфонии основаны на семи нотах, так в изобразительном искусстве богатство образов основано на базовых формах – и именно их отстраненным, строгим взглядом исследует Ричард Дикон. Тем не менее, отказываясь рассказывать истории и развивать сюжеты, Дикон создает очень драматичную пластику: в его руках дерево изгибается и становится текучим, а железо застывает кристаллами. При всей демонстративной простоте его скульптуры заставляют зрителя прочувствовать саму суть, плоть материала: тяжесть камня, холодную твердость металла, звонкую хрупкость обожженной глины.

Дикон родился в 1949 году в Англии. Вскоре родители увезли его на Шри-Ланку, где прошло раннее детство художника. Там, в тропическом раю, маленький Ричард познавал мир: жар солнца, ласковые волны океана, хрустящий песок и колючую траву под ногами. Потом семья вернулась в Англию, и мальчик пошел в художественный кружок, где увлекся лепкой и резьбой по дереву. Знакомиться с миром на ощупь было для него естественно; много позже, уже подростком, он узнал, что это называется искусством, а сам он – художник.

Скульптурой интересы Ричарда не ограничиваются. Дикон всегда увлекался искусством перформанса и оформлял танцевальные постановки. Сценография и скульптура для него две разные, но смежные части «каллиграфии пространства», а актер или танцовщик – такая же скульптура, только живая и движущаяся. На всем своем творческом пути Дикон в каком-то смысле остается сценографом и хореографом пространства: его скульптуры – не просто готовые изваяния, они на каждой выставке по-новому разыгрывают свой спектакль, вступая в диалог с местом, временем и зрителями.

Ричард Дикон впервые выставляется в Азербайджане. Мы поговорили с ним о любимых материалах, о том, как его искусство чувствует себя в Баку и каким он представляет себе идеального зрителя.

БАКУ: Ваша выставка проходит в Центре Гейдара Алиева – уникальном здании, построенном по проекту Захи Хадид. Не получается ли столкновения двух разных художников в одном пространстве?

РИЧАРД ДИКОН: Верно, это пространство очень непростое. Выставка должна найти в нем свое место, не пытаясь вступать в спор с архитектурой. Думаю, было бы труднейшей задачей попытаться создать для такого здания произведение искусства с нуля. Но разместить здесь уже существующие произведения – задача сложная, однако интересная и решаемая. Мои работы достаточно автономны, я не ставлю цели соревноваться с архитектором, а большое открытое пространство – как раз то, что нужно.

БАКУ: Как связаны ваши театральные и скульптурные эксперименты?

Р.Д.: Скульптура – это искусство в пространстве: и скульптор, и зритель находятся в пространственных отношениях с объектами. Это очень похоже на театральную сцену, и последняя для меня является отправной точкой. Мои ранние произведения тоже были связаны с идеей пространства: площадь, объем были главными компонентами. И сейчас, работая, я всегда держу в уме: мастерская – не рабочий цех, а сцена; равно важны и скульптуры, и то, что находится между ними. На выставке вы не просто смотрите на работы снаружи, а находитесь внутри группы скульптур. Моя художественная задача каждый раз – не просто расставить в зале один-два десятка работ, но выстроить перспективу, с которой вы будете на них смотреть. Точка зрения – самое важное.

Свои театральные опыты и участие в перформансах Дикон сейчас рассматривает как репетиции перед главной «премьерой» – созданием скульптур. По его словам, в каком бы жанре он ни работал, целью всегда была форма, а пространство, в котором действовали актеры, лишь помогало точнее ее прочувствовать.

БАКУ: Ваши работы тяготеют к максимально простым формам. В них нет сюжетов или узнаваемых с первого взгляда образов. Как бы вы объяснили их зрителям? Ведь они всегда приходят с вопросом «Что хотел сказать художник?».

Р.Д.: Вопрос интерпретации всегда сложный. Но я не считаю, что мои работы нужно интерпретировать дословно. Достаточно, чтобы они просто вызывали интерес. Я всегда думаю, что искусство правильно понимать через материал, через то, как оно существует в мире вещей.

БАКУ: Тогда какие у вас отношения с материалом для скульптур? Что он для вас значит? Есть ли любимые?

Р.Д.: Материал должен быть мне интересен. Это может быть что-то найденное на улице, на мой выбор иногда влияет спор с коллегами или статья в журнале. Признаюсь, не люблю вязкие субстанции и материалы, которые пачкаются. Но если я начну перечислять все материалы, с которыми работал, список будет огромным. Больше всего, наверное, я имел дело с деревом. И с камнем чего только не делал: рубил, резал... В последнее время много работаю со сталью.

О материалах Ричард Дикон, кажется, готов говорить часами. Еще бы, мало у кого из скульпторов такой богатый арсенал. Помимо традиционных мрамора, бронзы и дерева Дикон работал и работает с фанерой и ламинированной древесиной, нержавеющей сталью и рифленым железом, глиной и пластиком, винилом и кожей, пенопропиленом и поликарбонатом. Иногда материалы перетекают один в другой.

Р.Д.: На втором этаже есть группа скульптур, которые изначально были выполнены из картона. Потом я перевел их в глину, но по ним видно, что сначала это был картон, и очевидно преображение из одного материала в другой. В других работах техника и материал работают вместе, чтобы зритель опять-таки видел преображение вещества. В последнем зале очень большая деревянная скульптура: я давно заметил, что дерево очень привлекательно для зрителей, и в данном случае выбрал его намеренно.

БАКУ: Как рождается скульптура и как вы понимаете, что она закончена?

Р.Д.: Скульптура начинается, когда начинаешь работать. Это просто. А вот закончить намного сложнее. Я считаю, что процесс работы продолжается, когда ты видишь уже вроде бы готовый объект в новых пространствах и ситуациях. Даже если скульптуре уже десять лет, в новом выставочном зале, поставив ее рядом с другими работами, я вижу ее по-новому, так что подготовка выставок для меня тоже часть скульптурного ремесла. Работа не заканчивается, когда творение покидает мастерскую: даже через много лет может потребоваться что-то изменить.

БАКУ: По вашим скульптурам видно, что в них вложен большой труд, физический и интеллектуальный. Это не те объекты, которые можно сделать в одиночку в мастерской. У вас есть команда помощников-ремесленников?

Р.Д.: Конечно, я сотрудничаю с самыми разными специалистами. Мой главный соавтор в работе по дереву – скульптор Мэтью Перри: мы работаем вместе уже больше 30 лет, с 1984 года. С металлом мне с 1985 года помогает небольшая компания под Лондоном: когда я отдал туда первый заказ, ее нынешний владелец был учеником, а сейчас он там главный. Керамику я уже 15 лет делаю в Германии. Все, кто помогает в осуществлении моих замыслов, – фанаты своего дела и мастера от Бога. Я счастлив работать с этими людьми. Отчасти поэтому в своей мастерской я готовлю только первые наброски проектов. Мне гораздо больше нравится ездить к мастерам и работать с ними.

Ричард Дикон не любит слова «художник» и «скульптор». Сам себя он предпочитает называть по-английски fabricator – «производитель», «делатель». Так он ставит акцент на ремесленной составляющей своей работы, но в то же время здесь игра слов: как и по-русски, по-английски «фабриковать» означает еще «выдумывать то, чего нет».

БАКУ: Какие художники, эпохи, культуры сильнее всего повлияли на вас?

Р.Д.: Мое детство прошло на Шри-Ланке, и изобилие и яркость тропиков, конечно, повлияли на меня. Первыми скульптурами, которые я увидел, были древние азиатские изваяния, и они меня зачаровали. Но, думаю, больше, чем любое искусство, на меня повлияла природа. При этом я не романтик, а исследователь. Меня всегда притягивало природное богатство, разнообразие форм и фактур. Если же говорить о влиянии художников, то это, конечно, художники 1970-х – американские минималисты. В юности я был от них без ума. Лишь позже, сам начав преподавать, я осознал, как мало знаю об истории скульптуры, и начал ее изучать. Это оказалось невероятно интересно, гораздо интереснее, чем история искусства, которую проходят в художественной школе. Между скульптурой разных культур существуют удивительные взаимосвязи, и их гораздо больше, чем в истории живописи, где доминирует западноевропейская традиция. История скульптуры менее линейна.

БАКУ: Один из самых известных ваших проектов – серия скульптур «Искусство для других людей». Кто эти «другие люди»? Как вы представляете идеального зрителя?

Р.Д.: Мой идеальный зритель не выносит суждений. Он не приходит, заранее зная, что хочет увидеть, и имея ответы на все вопросы; он открыт для диалога. А лучшие зрители – дети. Они принимают то, что видят, таким, как оно есть, и им ничего не нужно объяснять – они сами придумывают истории.