Раз в два года в Москве проходит певческий турнир, не имеющий аналогов в мире, Международный конкурс вокалистов имени Муслима Магомаева. Участники, профессиональные певцы от 20 до 35 лет, должны одинаково блестяще исполнять классический и эстрадный репертуар – таков уровень, заданный в свое время Магомаевым. О том, достижима ли эта высота для нынешних молодых певцов, мы поговорили с председателем жюри конкурса, народной артисткой СССР, солисткой Большого театра Тамарой Синявской.
БАКУ: Тамара Ильинична, прошло восемь лет с тех пор, как не стало Муслима Магометовича. Тогда же родился конкурс его имени. Расскажите, как это произошло?
ТАМАРА СИНЯВСКАЯ: Да, вы правы, вот уже восемь лет, как не стало моего любимого супруга. Но для меня как будто не прошло и дня: все так же больно, словно режут по живому… Тогда, в 2008 году, я была просто в столбняке и вряд ли бы быстро пришла в себя. Огромное спасибо и низкий поклон большому другу нашей семьи Арасу Агаларову, который предложил мне идею конкурса имени Муслима и сам активно занялся ее воплощением. Это была огромная человеческая и моральная поддержка. Я ожила и стала думать о том, как сохранить память о Муслиме.
И вот в конце прошлого года прошел уже четвертый по счету конкурс. По сравнению с первым он значительно вырос. Прежде всего расширилась география – от Аргентины до Китая. Желающих принять участие в конкурсе, на мой взгляд, просто невероятное количество: мы получили более 200 заявок. В составе жюри – ведущие оперные певцы, дирижеры, режиссеры музыкальных театров, такие как художественный руководитель итальянского те-атра Opera Ancona Jesi Винченцо Де Виво, главный режиссер театра «Геликон-опера» Дмитрий Бертман, известный итальянский оперный тенор Франко Фарина, выдающийся азербайджанский пианист и композитор Фархад Бадалбейли, австрийский режиссер-постановщик Ханс-Йоахим Фрай. С самого первого конкурса в составе жюри была моя дорогая подруга Елена Образцова. Сегодня мне ее очень не хватает... Светлая ей память. В составе жюри в разные годы были замечательные звезды эстрады Тамара Гвердцители, Сергей Захаров, Лайма Вайкуле, Лариса Долина.
БАКУ: Вы сами прослушиваете всех претендентов – а их две сотни, – которые подали заявки на участие?
Т.С.: Да, и с самого начала предполагаю, кто из них может войти в тройку победителей (хотя иногда бывают и сюрпризы). Несмотря на то что я вполне могу отбирать претендентов самостоятельно, все равно кто-то из коллег-музыкантов в момент прослушивания находится рядом: я считаю, что в одиночку принимать решение некорректно. Прослушивание – это, как ни странно, адская работа. В лучшем случае она длится дней пять. К примеру, на прошлом конкурсе из 120 претендентов было отобрано 17 человек, на нынешнем же из двух сотен – 19. В финал вышли только 11.
БАКУ: Что вы испытываете, когда слышите на конкурсе песни из репертуара Муслима Магомаева?
Т.С.: Поначалу было очень и очень тяжело, и я бы сказала, трудновато было оценивать выступление беспристрастно. Но мне удалось, на мой взгляд, как бы разделить себя на несколько частей – на певицу, слушателя, председателя жюри и супругу Магомаева. «Включила» профессионализм и, как мне показалось, справилась с этой задачей. Каждое исполнение конкретной вещи я воспринимала абсолютно адекватно.
«Нужно постоянно заниматься и настраивать все свое существо на то, что ты певец, вокалист, артист»
БАКУ: За что конкурсантам присуждают баллы?
Т.С.: О, за очень многое: за голос, за талант, за музыкальность, за владение голосом. Муслим одним своим существованием на этой земле задал весьма высокую планку: он был не только уникальным певцом, но и пианистом, композитором, художником, человеком с яркой харизмой, огромным чувством собственного достоинства, с какой-то нездешней интеллигентностью. Ему многое было подарено Богом, но при этом Муслим постоянно работал, доводил до совершенства свои оперные партии и эстрадные песни. Он мог голосом и скупыми движениями (вы же помните, он никогда не суетился на сцене) выразить очень многое. Далеко не все исполнители могут достичь такого уровня. Но участники нашего конкурса изо всех сил стремятся дотянуться до него – и это как раз то, о чем я мечтаю, ради чего вкладываю столько энергии в конкурс. Разумеется, я отдаю себе отчет в том, что второго Муслима нет и не будет – да, наверное, и не надо. Не надо быть вторым Магомаевым, станьте первым со своей фамилией, единственным и неповторимым.
БАКУ: И вы находите таких исполнителей?
Т.С.: Вы знаете, да. И их немало. В потенциале. Начнем с того, что Гран-при на нынешнем конкурсе неожиданно завоевала девушка, россиянка Василиса Бержанская. Она покорила зал и жюри артистичностью, уверенностью. Она отлично владеет голосом – а он у нее очень красивый.
В 2014 году на третий конкурс Монголия прислала нам мощный десант баритонов. Гран-при получил Ганбаатар Ариунбаатар, который потрясающе исполнил арию князя Игоря из оперы Бородина, а затем «Мелодию» Александры Пахмутовой. Это было очень нелегко, потому что внутри каждого сидящего в зале звучало исполнение Муслима. Но Ганбаатар, хотя и сохранил магомаевские нюансы, все-таки спел по-своему и на очень высоком уровне. Кстати сказать, после нашего Гран-при Ганбаатар Ариунбаатар завоевал первое место на конкурсе им. Чайковского. Значит, мы не ошиб-лись. Значит, планка нашего конкурса действительно очень высока. А на нынешнем, четвертом конкурсе жюри снова покорил прекрасный монгольский исполнитель Батжаргал Баярсайхан. Он с блеском исполнил труднейшую арию принца Калафа из оперы «Турандот», которая, как правило, открывает тенору двери в любой оперный театр.
БАКУ: Столько талантливых исполнителей именно из Монголии – это случайность или закономерность? В этой стране сильная вокальная школа?
Т.С.: Должна сказать, что у певцов, которые участвовали в наших конкурсах, абсолютно европейская манера пения. Думаю, они обучались не на родине, а в Европе. И, похоже, это тенденция. Первый раз я встретилась с подобным несколько лет назад, когда была членом жюри одного вокального конкурса в Японии: азиаты пели совершенно как европейцы. Я специально интересовалась: да, они действительно ездят учиться вокалу в Италию, Францию. И в Россию.
БАКУ: А что вы скажете об Ильхаме Назарове – первом азербайджанце, который победил на конкурсе Магомаева?
Т.С.: Ильхам – солист Азербайджанского государственного академического театра оперы и балета, он обладает, на мой взгляд, уникальным талантом. У Ильхама контратенор, и когда на конкурсе он запел арию Альмиры из оперы «Ринальдо» Генделя, зал поначалу вздрогнул: все-таки к контратенорам наша публика пока не очень подготовлена. И как же он фантастически распоряжался своим голосом! Я получила несказанное удовольствие прежде всего как музыкант. Но это была лишь одна сторона таланта, и я с нетерпением ждала второго отделения, предвкушая сюрприз, который Ильхам приготовил слушателям. Он вышел на сцену и… запел красивым баритоном песню Муслима Магомаева «Весенний край». Конечно же, такого никто не ожидал, зал буквально сошел с ума: ведь физически невозможно одному иметь два совершенно разных голоса! Это был абсолютный успех! Кстати, второе место на четвертом конкурсе тоже занял азербайджанец, молодой баритон Магеррам Гусейнов.
БАКУ: Тамара Ильинична, вы преподаете вокальное искусство в ГИТИСе, ведете открытые мастер-классы, организованные Фондом культурно-музыкального наследия Муслима Магомаева. Скажите, умеет ли нынешнее поколение певцов вкладываться в свое дело?
Т.С.: Я именно этому их и учу.
«Не надо быть вторым Магомаевым, станьте первым со своей фамилией, единственным и неповторимым»
БАКУ: Как же этому можно научить?
Т.С.: А вот так: я говорю ленивым ученикам: «Закройте дверь с другой стороны, вы, видимо, выбрали для себя не ту профессию. Здесь нужно постоянно заниматься и настраивать все свое существо на то, что ты певец, вокалист, артист. Надо работать над произведением от первой до последней ноты». Параллельно я еще и воспитываю учеников: как надо себя вести, разговаривать, одеваться, общаться. К примеру, если у тебя голос меццо--сопрано, почему ты говоришь так, будто работаешь на рынке? Надо учиться правильно подавать себя. У моих студентов в ГИТИСе огромная нагрузка, масса предметов. И когда они приходят ко мне после занятий по актерскому мастерству, итальянскому языку, танцам, у них практически нет сил. Тем не менее я требую, чтобы девушки приходили на мои уроки с легким макияжем, безуп-речно одетые, на каблуках. Они же будущие артистки! Говорят, у меня на занятиях не соскучишься (смеется). Однажды вновь избранный ректор спросил: «Можно поприсутствовать у вас на уроке?» «Разуме-ется», – ответила я. Когда он остался в классе, я помнила о нем ровно минуту, потом увлеклась и забыла. А он остался под большим впечатлением: «Как же за вами интересно наблюдать!» Еще бы: ведь я пою вместе с учениками, подсказываю им, дышу с ними, показываю, какие чувства они должны испытывать во время пения. В свое время я училась у великого оперного режиссера Бориса Александровича Покровского, так что арсенал подобных средств у меня огромный.
БАКУ: Вы многое даете своим ученикам. А что они дают вам?
Т.С.: Они дают мне Жизнь. Мою другую жизнь. Потому что жить после ухода Муслима трудно, а когда я прихожу на занятия, они занимают мои мысли, эмоции, обеспечивают мне сердцебиение. Если у учеников получается красивая нота, фраза, ария – это делает меня почти счастливой. Я прошу их: пойте так, чтобы у меня мурашки по коже побежали. Когда такое случается, обязательно им об этом говорю. И они стараются, очень стараются и всегда ждут моей реакции: побежали мурашки или нет (улыбается).