Love Me / Love Me Not: Специальная экспозиция организации YARAT На 55-й Венецианской биеннале

Еще лет десять назад словосочетание «Венецианская биеннале» автоматически ассоциировалась с Садами (Giardini). Именно там располагаются национальные павильоны стран – старейших участниц арт-форума. Сейчас все изменилось. Современное искусство везде: павильоны и выставочные залы оккупировали город. Арсенал – вторая по значимости площадка биеннале – отныне считается едва ли не самой важной. Бывшее предприятие для постройки и оснащения боевых кораблей с собственными верфями, оружейными складами, заливом и мастерскими отдано под основной выставочный проект биеннале. Здесь же разместили павильоны стран, которым не хватило места в Садах. Художник Альфредо Хаар в инсталляции, выстроенной в чилийском павильоне, в сердцах утопил венецианские Giardini (точнее, их уменьшенную копию), дав понять, что центр тяжести сместился: в современном искусстве правят балом те, кого прежде считали маргиналами.

Если плыть по арсенальному заливу на моторной лодке, перебираясь с юга на север, издалека различаешь забавный силуэт: человек в тюрбане оседлал игрушечного ослика задом наперед. «Аттракцион для катания» арт-группы Slavs and Tatars («Славяне и татары»), изображающий культового персонажа азербайджанского сатирического журнала Моллу Насреддина, открывает специальную экспозицию организации YARAT на 55-й Венецианской биеннале.

Выставка называется Love Me / Love Me Not («Любит / не любит: выставка современного искусства Азербайджана и его соседей»). «Уникальность этой экспозиции в том, что представленные здесь художники из Азербайджана, Ирана, Турции, России и Грузии никогда прежде не выставлялись вместе, – поясняет куратор Дина Нас¬сер-Хадиви, специалист по современному искусству Ближнего и Среднего Востока, Ирана и Кавказа, в прошлом эксперт аукционного дома Christie’s. – Мы впервые создали контекст, в котором зритель может оценить искусство ближайших географических соседей Азербайджана и обнаружить сходство и различие в подходах и темах».

В самом названии заложен элемент игры: «Любит / не любит». Всем известно, что отношения любых соседей – по земному шару ли, по квартире – укладываются в эту парадоксальную схему. Тем не менее драматургия выставки придумана так, что не подразумевает границ. Зал бывшего арсенального склада не поделен на выставочные ячейки (лишь под видео выделены отдельные просмотровые зальчики). Стрелками на полу обозначены виртуальные маршруты: перемещения внутри истории – от Петровского к Махачкале, от Карамани к Керману, от Гянджи через Елизаветополь и Кировоград обратно к Гяндже (Gəncə́). Лишь искушенные зрители понимают, что это разные названия одних и тех же мест, которые переходили из рук в руки, меняли и возвращали имена, приноравливаясь к ритму истории и претерпевая культурные метаморфозы.

В центре зала расположилась инсталляция художницы и основательницы организации YARAT Аиды Махмудовой. Зеркальные фрагменты образуют на полу причудливый растительный орнамент. Слегка приподнятые над поверхностью, они отбрасывают едва уловимую тень. Когда-то эта стеклянная плоскость служила окном старого бакинского дома. Дом исчез, но кусочки стекла сохранили память о месте, которому они некогда принадлежали. Узор растекается по залу, закручивается в узелки, создавая ностальгический образ ускользающего времени.

Иначе раскрывает тему орнамента и исторической памяти иранская художница Афруз Амиги. Сюжет ее инсталляции вырос из притчи суфийского мудреца Джалала ад-Дина Руми о соперничестве китайских и греческих художников. Зависшее в воздухе тончайшее кружевное полотно, похожее на те, что по сей день плетут мастерицы венецианского острова Бурано, отражается в глянцевой черной поверхности, имитирующей водную гладь, и одновременно отбрасывает узорчатую тень на белоснежную стену. Вглядевшись в тонкий орнамент, зритель обнаруживает старинный персидский узор. Прозрачный и хрупкий поэтичный образ, созданный художницей, ненавязчиво рассказывает зрителю о том, как преломляются в разных культурах одни и те же сюжеты, выдавая прямо противоположные, пусть и симметричные интерпретации.

Иранец Шожа Азари – самый именитый из приглашенных для участия в выставке художников. В 1998 году Шожа встретился со знаменитой видеоартисткой Ширин Нешат, они образовали творческий дуэт и сняли вместе около 15 работ. Их совместный проект Turbulent получил в 1998 году «Золотого венецианского льва». Специально для выставки в Арсенале Шожа снял 25-минутный фильм по мотивам эпической поэмы азербайджанского поэта Низами Гянджеви «Семь красавиц». Видеоряд разворачивается среди декораций, имитирующих стиль персидской миниатюры. Изящные задники насыщены цветом и испещрены тонкими линиями: на их фоне люди выглядят лишними. Художник рассказывает старинный сюжет в нарочито водевильной манере; его задача показать, насколько трудны для современной интерпретации старые мифы. Стилизация легко превращается в кич, а тонкая философская притча обрастает чертами мыльной оперы.

Вообще апелляция к древней традиции и старой мифологии – один из ключевых сюжетов выставки. Таким образом художники пытаются нащупать общие сюжеты и обнаружить в них собственную идентичность. Турецкий художник Кутлуг Атаман создал свою видеоскульптуру «Колонна», вдохновленный колонной Траяна в Риме. Скульптор и архитектор Аполлодор Дамасский населил поверхность древнего памятника изображениями двух с половиной тысяч человеческих фигур. Современный турецкий художник не смог себе позволить такое количество персонажей и сложил свою «колонну» из 42 отслуживших телевизионных мониторов. С экрана каждого на зрителя смотрит снятое крупным планом неподвижное и серьезное человеческое лицо. Эти люди глядят внимательно, будто пытаясь что-то сказать, не раскрывая рта. Это серия портретов крестьян Анатолии, чьим уделом на протяжении веков были молчание и покорность.

Старинный миф о древе желаний реконструирует бакинский художник Рашад Бабаев. В Венецию с Абшерона он привез живое фиговое дерево, которое традиционно украшают ленточками местные жители, веря, что оно исполнит их мечты. Бабаев актуализирует этот ритуал, попутно рассуждая о том, что в современном мире желания людей измельчали: древо украшено шарфами с модными лейблами и платками с этикетками. Если твои грезы восходят лишь к сфере материального, стоит ли нагружать своими заботами старинное древо желаний? – вопрошает художник.

Тему консюмеризма и одержимости образами массовой культуры продолжает иранский художник Фархад Мошири, внедривший внутрь экспозиции торговый прилавок, сплошь устланный обложками глянцевых журналов, каждая из которых представляет собой ковер ручной работы. Некоторые из них затерты и засмотрены до дыр, которые в инсталляции показаны буквально – как самые настоящие ковровые дыры. Таким образом старинная традиция ковроткачества обесценивается назойливыми медийными сюжетами, за которыми не стоит ни смысла, ни содержания.

Как эстафетную палочку подхватывает и развивает тему национального ковра азербайджанский художник Фаиг Ахмед. Он деконструирует старинную традицию, распуская ковровый узор, так что ниточки от него, как паутина, тянутся в разные стороны. Распущенный ковер перестает быть двухмерным объектом, удобным в использовании (повесил на стену и забыл). Фаиг создает тревожный образ разрушающегося на глазах древнего ремесла. Каждая выдернутая из орнамента нитка, натянувшись как струна, кричит зрителю о том, что прежние символы ничего не значат. Узор медленно расплетается, поскольку никто уже не может прочитать закодированный в нем смысл.