Эхтибар Ахмедов живет между Новосибирском и Екатеринбургом – дирижер необходим и Свердловскому театру музкомедии, и Новосибирской консерватории, и Новосибирскому симфоническому оркестру. Также он работает как приглашенный дирижер в других сибирских городах. Гордится «Золотой маской» и привезенной из Баку женой – солисткой Новосибирской музкомедии Мариной Ахмедовой.

БАКУ: Расскажите, пожалуйста, про свою семью. Где вы жили в Баку? Как начали заниматься музыкой?

ЭХТИБАР АХМЕДОВ: Я, можно сказать, осуществившаяся мечта мамы. Она в свое время была студенткой Музыкального училища имени Асафа Зейналлы, того самого, в которое позже поступил и я. Мама три года занималась по классу тара, потом началась война, в городе стало голодно, и бабушка увезла всю семью в деревню. Мамина мечта стать музыкантом так и не осуществилась... Но когда подрос я, она просто взяла меня за руку и отвела в музыкальную школу. Помню как сейчас: к нам вышла Ирина Владимировна Агамирзоева, молодая (наверное, только окончившая училище), высокая, красивая, и сказала: «Ну хорошо, пойдемте». Она и стала моим первым педагогом. А в 1966 году я пошел в среднюю школу. Поскольку обучение было на русском языке, я знаю два языка – родной и русский. В общем-то, они оба для меня родные.

БАКУ:  После школы вы сразу решили изучать искусство дирижирования?

Э.А.: Нет, собирался поступать в музыкальное училище как пианист. Усердно готовился, а потом случайно посмотрел американский фильм «Сто мужчин и одна девушка», где играла Дина Дурбин. Дирижировал там Леопольд Стоковский (он играл в картине самого себя). Для меня это стало таким потрясением, что я просто пришел к своему преподавателю и сказал, что хочу стать дирижером. И меня познакомили с Геней Кальмовной Гимпелевич, педагогом по хоровому дирижированию. Она меня прослушала и отозвалась крайне восторженно – а ведь мне было всего 15! Буквально за месяц до экзаменов мы подготовили программу. На выпускных экзаменах комиссия дала мне рекомендацию для Бакинской консерватории. Но на пятом курсе, когда оставалось учиться всего месяца четыре, вдруг позвали работать в Бакинский театр музыкальной комедии.

БАКУ: Вы этого не ожидали?

Э.А.: Я даже не знал, где этот театр находится! Оказывается, меня порекомендовали ребята, служившие там актерами. Они пели в нашем хоре. Среди студентов не хватало сильных голосов и приглашали профессиональных вокалистов – из капеллы, из театра оперы и балета.

Директор театра Бала Алиевич Касимов предложил продирижировать какими-то кусками из оперетт. Ему понравились мои руки: «всё, берем». Там русская труппа ставила классический репертуар – Кальмана, Легара, Штрауса – и современную русскую музыкальную комедию. Меня пригласили дирижировать именно классикой. А в азербайджанской труппе в это время работали корифеи национального репертуара, комики, которых знала вся страна, народные артисты. Я видел их по телевизору – и вот они рядом. Восторг! И мама была в восторге.

БАКУ: Какой спектакль вы впервые выпустили как дирижер-постановщик?

Э.А.: «Дракон» Ефима Адлера по сказке Евгения Шварца. Режиссером-постановщиком был Юлий Гусман – и это тоже стало для меня событием, до того я видел его только по телевизору. «Дракон» был самобытным мюзиклом с хорошей драматургией и сложным музыкальным материалом. Замечательная оркестровка, хоровые ансамбли.

БАКУ: В театре все складывалось неплохо. Но вы все же уехали из Баку.

Э.А.: Восемьдесят восьмой год. Всей стране было не до работы, не до искусства. Мы приходили в театр, отмечались и ничего не играли. А я так не мог. Мне хотелось дирижировать, хотелось ставить. Случилось так, что в Новосибирске работал наш земляк – главным дирижером в Театре музыкальной комедии. И зимой он пригласил бакинский театр на малые гастроли – на неделю или дней на десять, уже не помню. А группа новосибирцев потом должна была прилететь в Баку – летом или поздней весной. И вот мы в Новосибирске: два дирижера, небольшая группа актеров, дирекция. Сыграли несколько спектаклей с их оркестром, дали концерт. Я оркестру очень понравился, предложили переходить к ним. Говорю: «Меня мама не пустит!» А мне было тогда лет 29. Новосибирцы удивляются: «Как это мама не пустит?!» «Ну такие у нас порядки, – отвечаю. – Кормилец я в семье. Тем более не за угол отправиться работать, а за тысячу километров». Маму я все же спросил, и она так решила: если женишься, отпущу. Сказано – сделано.

БАКУ: Неожиданно… И где же вы невесту нашли?

Э.А.: Однажды к нам в театр по рекомендации главного хормейстера (сказал, у нее высокое сопрано) пришла девушка прослушиваться. Я тогда был очередным дирижером. И вот дверь открывается, входит незнакомка. Спрашиваем: как зовут? – Марина Джафарова. Помню, когда она вошла, я сидел за роялем, просматривал партитуру. Взглянул на девушку, и что-то внутри у меня екнуло. Подумал: вот моя жена. И тут главный дирижер театра Джаваншир Джафаров говорит: «Эхтибар, проводи ее в отдел кадров». По дороге обменялись несколькими словами. Потом стали встречаться и поженились…

И вот через два года после возвращения из Новосибирска пишу туда письмо: если еще не пропало желание видеть меня в вашем театре, готов приехать. Отвечают: ждем! И мы полетели. Это был девяностый год.

БАКУ: Вас хорошо приняли в Сибири?

Э.А.: Мы приехали в Новосибирск ранней осенью. Сначала было довольно тяжело, поскольку климат другой, к тому же мы не захватили с собой теплые вещи, и нас практически весь театр одевал. То какие-то кофты принесут, то куртки теплые подкинут. А приняли нас очень хорошо, у всех было большое желание работать – и у музыкантов, и у меня. Предыдущий главный дирижер уехал в Израиль, и меня назначили исполняющим обязанности – хотели присмотреться. Стали работать с женой в одном театре: мы привыкали, к нам привыкали. Первой самостоятельной постановкой в Новосибирске стала «Летучая мышь». А через год меня назначили главным дирижером.

БАКУ:  В Новосибирской музкомедии вы прослужили 20 лет – такое случается нечасто...

Э.А.: Мне всегда казалось символичным, что этот театр был создан в 1959 году. То есть он мой ровесник. Я так себе говорил: пришел в свой дом, в свой коллектив, в свою семью. Именно тогда происходило мое становление. Я мог отбирать музыкантов, поскольку в городе есть консерватория, в итоге создал неплохой, даже сказал бы замечательный оркестр. Ставил в основном классические оперетты и купался в этой – не хочу произносить слово «славе» – атмосфере, купался во взаимности, которую мы друг другу передавали во время творческого процесса. Конечно, возникали и споры, согласия-несогласия, как без этого? Я поставил более 50 спектаклей. В 2002 году у нас родилась дочь, в 2005-м я получил звание заслуженного артиста. В 2008-м мы с Гали Абайдуловым поставили мюзикл «Гадюка» Александра Колкера по повести Алексея Толстого и получили за него «Золотые маски» – он как постановщик, я как дирижер.

БАКУ: Но все же вы оставили этот театр...

Э.А.: Меня пригласили в Екатеринбург, в оперу. Хотелось дирижировать чем-то более значительным. Я хотел себя попробовать в оперном репертуаре. Но я приехал в Екатеринбург без семьи, и как-то всё не задалось. Вот не пошло, и всё. Не могу объяснить, бывает такое: не твой театр, не твой город. Словом, всё не твое... Через год вернулся в Новосибирск и пошел работать в симфонический оркестр (уже 12 лет с ним сотрудничаю). Ну а потом худрук Свердловской музкомедии Филипп Сергеевич Разенков неожиданно позвонил и поинтересовался, не хочу ли я снова приехать в Екатеринбург, но в другой театр. И вот сейчас работаю в Свердловском театре музыкальной комедии (театр сохранил наименование по прежнему названию Екатеринбурга. – БАКУ).

БАКУ: Так где сейчас ваша штаб-квартира? В Сибири или на Урале?

Э.А.: Живу на два города. Когда брали на работу в Екатеринбурге, предупредил, что у меня есть обязательства и перед консерваторией, и перед симфоническим оркестром в Новосибирске. В Екатеринбурге сказали: мы согласны. Я понял, что буду просто приезжать-уезжать. Так и происходит весь этот год: две недели здесь, неделю там. В Новосибирске у меня студенты в консерватории. Я работаю на кафедре оперной подготовки. Мы ставим спектакли, а поскольку нынешний год – Рахманинова, то сделали «Алеко», достаточно прилично получилось. Правда, под фортепиано, не под оркестр.

А с симфоническим оркестром у меня абонемент, делаем детские сказки. Поэтому не могу сказать, где больше нахожусь. Оба города важны – и уральский, и сибирский.

БАКУ: Две замечательные женщины – в училище и в консерватории, – когда-то разглядев в пришедшем к ним мальчике очевидный талант, стали с вами работать. Наверняка и у вас случаются подобные открытия, когда в студенте или студентке видите нечто особенное.

Э.А.: Я не преподаю дирижирование, но когда работаю в оперной студии консерватории, то вижу потенциал, который может со временем проявиться на сцене, – это заметно сразу. По психофизике человека, по подготовленности, по уровню, по интеллекту. Глаз наметан в этом отношении.

БАКУ: А чем принципиально должен отличаться артист оперетты или музыкальной комедии от артиста академического театра оперы и балета?

Э.А.: Оперетта – синтетический жанр. Помимо умения петь необходимо владеть актерским мастерством, быть отличным танцором. Впрочем, сейчас те же требования можно предъявить и к артистам оперы. Когда мы ставили «Принцессу цирка», пригласили из оперного театра известного певца. Начав репетировать, он все сокрушался: Господи, как же сложно! Говорить, потом петь – для него это было крайне непривычно. Оперные артисты ведь сразу настраиваются на пение, а здесь совсем другая специфика... Лирические герои то и дело переходят от разговоров к пению, обязательны легкость, изящество, брызги шампанского, обаяние на сцене. Просто хорошего голоса категорически недостаточно.

БАКУ: Ваша дочь тоже занимается музыкой?

Э.А.: Да, она у нас скрипачка. Пока учится, ей 21 год.

БАКУ: А что еще – оперетту, мюзикл, музыкальную комедию – вы хотели бы поставить?

Э.А.: Я поставил практически всего Кальмана. Ну, наверное, не всего Штрауса, не всего Легара... Зуппе ставил, Оффенбаха. Два раза – «Веселую вдову», у себя и в Иркутске. Занимался не только классикой: в барнаульском театре выпустил мюзикл «Любовь и голуби» – помните фильм? Потом мы с Ксенией Торской поставили «Безымянную звезду» в Северске.

Конечно, у меня ухо настроено на определенный лад – на классический. И пока музыкант жив, пока полон сил, ему хочется, может быть, что-то повторить. Первой премьерой нового сезона станет «Баядера» Кальмана в постановке Филиппа Разенкова, и это наверняка будет интересно.