Бакинский театральный фестиваль М.А.Р. рядом с мировыми фестивальными монстрами выглядит совсем юнцом – в конце 2018 года он прошел во второй раз. Его программу собирал известный азербайджанский режиссер Камран Шахмардан.

Обязательный смокинг или драные джинсы? Бесплатный вход или 400 евро за билет? Спектакли круглосуточно или строго по вечерам, да еще не каждый день? Главные международные театральные фестивали отличаются форматом, историей, пристрастиями – у каждого своя специфика. Бакинский M.A.P. делает первые шаги в высшую международную лигу, и ему есть с кого брать пример.

Королевский тракт и его обочина

Фестиваль в Эдинбурге – самый большой на планете. Собственно, в августе в шотландской столице проходит сразу несколько фестов (в том числе экзотический Military Tattoo, где представления на свежем воздухе дают военные оркестры и каждый спектакль-парад завершается салютом). Но две главные составляющие захватывающего город театрального сумасшествия – это собственно «главный» Эдинбургский фестиваль и его Fringe («Обочина»).

«Главный» фест был придуман в 1944 году Рудольфом Бингом – австрийцем, уехавшим из родной страны из-за фашистского аншлюса и перед войной занимавшимся оперным Глайндборнским фестивалем. Еще шла война, а Бинг уже думал о том, как приютившая его Великобритания будет восстанавливать не только хозяйство, но и душевное спокойствие своих граждан. Фестиваль как обязательный, необходимый праздник – такова была идея, и в 1947 году Бинг пригласил восемь театральных компаний в Эдинбург. Тщательный отбор, хороший вкус, пристрастие к классической музыке – таков с тех пор девиз фестиваля, среди руководителей которого после Бинга (тот через пару лет уехал в Штаты и на два десятилетия стал легендарным директором «Метрополитен-опера») сплошь обладатели рыцарских титулов. На главный фест в Эдинбург приезжают Мариинский театр и Берлинские филармоники, танцкомпания Акрама Хана и Цюрихский балет; принимают гостей восемь больших театров Эдинбурга, среди которых трех- и двухтысячеместные гиганты.

Жесткий отбор сразу же вызвал протест – и одновременно с «главным» фестивалем возник Fringe: в город уже в 1947 году приехали восемь трупп, не удостоившихся приглашения Бинга. Они сняли сценические площадки на свой страх и риск – и имели не меньший успех, чем приглашенные. С тех пор «главный» фест и Fringe работают одновременно. Оба выросли в размерах, но если в основной программе бывает около полусотни представлений, то на Fringe, куда может прибыть любой желающий, в 2018 году приехало более 3500 разных спектаклей, которые играли на 317 площадках.

В Эдинбурге театров много, но все-таки не 300. Где же проходят спектакли? Где угодно – как смог договориться менеджер труппы или сам артист. Бары и пабы – в первую очередь. Школы и университет. Церкви. Подворотни. Многие работают на свежем воздухе, хотя август в Эдинбурге запросто может «порадовать» 15 градусами и дождем. Один из примечательных спектаклей прошлых лет, «Отплытие» английской труппы ShadyJane, был дан в туалете: зрители теснились у кабинок, актрисы уверенно раздвигали толпу, перемещаясь в пространстве. В истории, придуманной тремя актрисами, к девушке, у которой утонула мать, являются две знаменитые утопленницы – вымышленная и историческая, Офелия и Вирджиния Вулф, и помогают справиться со стрессом. «Топились» героини в туалетных раковинах, разливая воду по всему небольшому «залу».

Первые спектакли начинаются рано утром, последние – за полночь; весь фестивальный месяц «королевская миля» (череда улиц от Эдинбургского замка до дворца Холируд) заполнена зазывалами, старающимися вручить вам флаеры с приглашениями на постановки. Рядом – спектакли мировых знаменитостей и драматического кружка средней школы из Южной Дакоты (да, захотели и приехали). При этом Fringe (в отличие от «главного» фестиваля) имеет несколько престижных премий – и немало историй большого успеха начиналось именно на «Обочине». Шоу Stomp, например, впервые сверкнуло именно там.

Десять лет в ожидании откидного стула

Не подчинить себе полностью город, но раствориться в нем – еще один возможный вариант политики международного театрального фестиваля. Так живет московский Чеховский, основанный в 1992 году: он растягивает свою программу на три месяца (с мая по июль), и спектакли идут не ежедневно, а с перерывами. Так выражается расчет прежде всего на московскую публику: на «компактных» фестивалях в город приезжают туристы, которые больше ничем, кроме театра, в это время не заняты, фестиваль же «продленный» дает возможность местным театралам вздохнуть после спектакля, обдумать его и лишь затем посмотреть следующий. Ну и работать же людям надо. В общем, без фанатизма, но с возможностью увидеть лучшие труппы мира в родном городе: в этом году в Москву приедут и венский Бургтеатр, и тбилисский Театр Шоты Руставели, и гамбургский «Талия», и тайваньские танцы, и Английский национальный балет.

А греческий фестиваль Афин и Эпидавра был задуман правительством страны в 1955 году как еще один повод для привлечения туристов (первым его худруком был режиссер Динос Яннопулос). Его тоже можно отнести к «продленным» – он длится с июня по август. Фестиваль Афин и Эпидавра примечателен тем, что, пользуясь теплым климатом, многие постановки показывают на исторических открытых площадках, в античных амфитеатрах. В истории феста – выступления Марии Каллас и Рудольфа Нуреева, театров Марты Грэм и Джорджа Баланчина. Дирекция старается удержать баланс «зрелищ для туристов» и «зрелищ для своих» – и это ей вполне удается.

Выбор пути

M.A.P. расшифровывается как Music. Art. Performance., и Камран Шахмардан пригласил из Ирана, Швейцарии, Эстонии, России и других стран те театры, что не выставляют для себя жестких границ: изобразительное искусство смешивается с современным танцем, а драматический театр внимательно всматривается в оперу.

«Я 15 лет провожу в финском городе Иматре фестиваль Black and White, – говорит Шахмардан. – За основу я брал Авиньон во Франции, маленький город, известный в основном благодаря фестивалю. А в Австрии есть кукольный фестиваль в Мистельбахе – этот город вообще ничем не известен, кроме своего белого вина и кукольного фестиваля. Проект в Иматре стал визитной карточкой нашего города: приезжает много туристов из разных стран, из больших городов Финляндии – Хельсинки, Турку. То же самое мне хотелось сделать в Баку, потому что, хотя Баку больше, чем Иматра, театральных событий там меньше! Я считаю, что это несправедливо, и, будучи азербайджанцем, бакинцем, хочу восстановить справедливость. Когда по приглашению YARAT создавал репертуар фестиваля, я хотел прежде всего продемонстрировать возможности современного театра, показать, как изменился театральный язык».

Компания итальянцев парит в воздухе. Летает беззаботно и счастливо, и самый внимательный глаз не сможет найти страховочную лонжу или какое-либо иное устройство, которое держало бы артистов труппы NoGravity над землей. Здесь нет ничего от голливудских сверхтехнологий – эти волшебные театральные трюки были изобретены 400 с лишним лет назад. Режиссер Эмилиано Пеллизари, увлекающийся редким жанром – барочным «театром чудес», разыскал и восстановил старинные машины, наладил сложную систему зеркал – и пожалуйста, публика нашего столетия сидит в не меньшем ошеломлении, чем современники Галилея. Спектакль труппы Пеллизари под названием «Ария» (в нем звучит 13 арий фантастической красоты, в том числе Вивальди и Перголези) открыл последний M.A.P. – и на все шесть дней задал фестивалю интонацию чуда. Мотив «да как же это сделано?!» не раз возникал в момент театрального разъезда.

Мировой подъем contemporary dance был отмечен на фесте спектаклем «Кафе Идиот» – два года назад эта постановка Александра Пепеляева получила национальную театральную премию «Золотая маска» как лучший спектакль современного танца. Пепеляев изложил в движениях знаменитый роман Достоевского – и сходящий с ума Рогожин в буквальном смысле слова лез на стенку – взбегал по ней, будто не замечая, что идет уже не по полу, а по вертикальной поверхности. Хореограф не отказался вовсе от слов, и одним из самых эффектных его изобретений стало то, что история Настасьи Филипповны (сироты, которую взялся опекать «добрый человек», решивший сделать из нее содержанку) транслируется голосом маленькой девочки. Когда «ребенок» рассказывает о происходящем, у зрителей мороз идет по коже.

Достоевский был не единственным русским классиком, чье сочинение стало основой для фестивального спектакля. Японская труппа Chiten сыграла чеховского «Дядю Ваню». Руководитель обитающего в Киото театра Мотои Миура существенно сократил текст пьесы и постарался акцентировать эксцентричность чеховских персонажей – ему не хотелось делать солидную и уважительно-унылую постановку, он искал в Чехове тот юмор, о котором часто забывают режиссеры. В результате герои периодически выглядели потешно, но в такой трактовке не было ни грана насмешки: актеры, убежденные, что история, случившаяся в русской усадьбе, могла случиться в их небольшой стране, «играли в Чехова» с нежностью и любовью.

«За шесть дней мы заняли все театральные площадки Баку, от кукольного театра до Театра оперы и балета, даже Конгресс-холл, – говорит Камран Шахмардан. – NoGravity выступал именно в Конгресс-холле, и зал был полон, а это около двух тысяч мест! А закрывал фестиваль спектакль Финци Паска La Verità – это один из старых визуальных театров типа Цирка дю Солей. Немаловажно, что спектакль был построен на найденном театральном заднике, который расписал в свое время Сальвадор Дали. Очень зрелищно, вкусно, интересно. Вот эти возможности современного театра, современного театрального языка мне хотелось показать в Азербайджане. Нам не удалось только сделать программу уличных спектаклей. В Баку потрясающий бульвар, и мне хотелось привезти много спектаклей – для детей и для взрослых, музыкальные коллективы. Они дополнили бы наш бульвар прекрасными зрелищными представлениями. К сожалению, фестиваль состоялся в конце года, когда у нас уже холодно».

Сам Камран Шахмардан привез в Баку спектакль, поставленный им в Русском театре Эстонии. Действие «Утиной охоты» Александра Вампилова он перенес из квартиры главного героя Виктора Зилова в ресторан-стекляшку – и трагедия одиночества героя разыгрывалась под бодрые песенки, звучащие в ресторане. А рядом в программе – постановка будто из другой вселенной: иранский театр Amata, работающий с сюжетами из истории родной страны, а облик спектакля выстраивающий под отчетливым впечатлением от европейского визуального театра, повествовал о судьбе одного из выдающихся военачальников прошлого. Ага Мухаммед-хан был в детстве изувечен врагами своего отца, но сумел одержать немало военных побед и заставил бояться себя тех, кто потешался над амбициями мальчишки. Историки говорят, что Ага Мухаммед-хан был чудовищно жесток, – и театр попытался разобраться в том, что за внутренние демоны вели этого человека по жизни.

Еще одним важным событием феста стал показ в Баку поставленной в Мариинском театре оперы Йозефа Гайдна «Необитаемый остров». Редко исполняемый шедевр венского классика представил публике дирижер Джавад Тагизаде, выпускавший премьеру на берегах Невы. Именно ему художественный руководитель постановки Лариса Гергиева доверила работу с «Необитаемым островом» – так молодой артист стал следующим после Ниязи азербайджанским дирижером, сотрудничающим с Мариинским театром.