ЛичностиЯ уехал из Баку в начале 1960-х, проведя в этом городе всего четверть жизни, но это была, пожалуй, лучшая и самая важная часть моего пути, который длится уже 80 лет. Первые жизненные шаги определили всё, что было дальше. Я видел сотни городов, многие из которых достойны превосходных эпитетов, но Баку для меня всегда стоял на несколько ступеней выше всех прочих мест. Он действительно лучший город Земли.
Тофик Ахундов – дрессировщик, заслуженный и народный артист Азербайджанской ССР, заслуженный и народный артист Российской Федерации. Родился в Баку, окончил в Москве Училище циркового и эстрадного искусства. Известен всему миру как человек, который первым в истории циркового искусства стал работать с группой бегемотов. Трио его питомцев объездило почти всю планету с «Шоу Гиппопотамус».
Я родился в начале войны, 28 ноября 1941 года, и все мое детство прошло без отца. Он ушел на фронт еще до того, как я появился на свет, прошел через самые кровавые сражения, участвовал в Сталинградской битве, в военных действиях на Курской дуге – и уцелел! Если учесть, какой ад там творился, а также то, что отец прожил почти 94 года, можно с уверенностью сказать: он был на редкость везучим человеком.
В 1943 году он попал с ранением в воронежский госпиталь, и это тоже было везением: оттуда он комиссованным вернулся в Баку. Но дома пробыл недолго: вскоре развелся с мамой и уехал в Москву. Я тогда был совсем маленьким, что на самом деле произошло между родителями, не знал и уже вряд ли когда-нибудь узнаю. Папа для меня всегда был героем, награжденным боевыми медалями, мифологической фигурой – ведь мы познакомились, когда я уже практически не нуждался в мифах и легендах. Но об этом чуть позже.
Вместо отца меня воспитывали дедушка с бабушкой со стороны мамы. Именно благодаря им я стал тем, кем стал. У них и жили. Наш дом располагался метрах в ста от мечети Тезепир. Это самый что ни на есть старый Баку – недалеко от крепости и совсем рядом с центральным парком. Наш дом был сложен из тех же мощных каменных блоков, что и мечеть, и наверняка был ее ровесником.
В демографическом плане двор, где я вырос, являл собой Баку в миниатюре: здесь жили представители разных национальностей города, детей было хоть отбавляй. Все общались между собой на объединяющем русском языке. Прямо под нами, практически в подвале, находилась квартира моего друга Альберта. Его отец-азербайджанец погиб на фронте, и Альберт жил с темпераментной еврейской семьей своей мамы. Впрочем, большую часть дня он проводил у нас.
Национальные праздники всех народностей, представленных во дворе, радостно справляли вместе, так же, как и свадьбы. Поскольку двор был крошечным и с трудом вмещал даже десятую часть гостей, столы накрывали прямо на улице, на проезжей части. Улица тоже была, прямо скажем, неширокой – из окон квартир с одной ее стороны прекрасно просматривались все детали жизни в комнатах дома напротив, но для того, чтобы поставить в ряд свадебные столы и длинной шеренгой рассадить за ними гостей, улицы хватало. Да, приходилось громко кричать, чтобы тебя услышали на другом конце застолья, но разве это проблема! Что касается машин, их пускали в объезд. Так что на несколько дней (ведь бакинские свадьбы не ограничиваются одним вечером) наша улица становилась не просто непроезжей, но даже не пешеходной. Она превращалась в место, где сидят, едят, пьют, поют и смеются десятки жизнерадостных людей.
Все постройки в центре Баку были невысокими, уютными. Наш дом, как и большинство других, был двухэтажным. Никаких высоток, которые теперь окружают Тезепир, не существовало даже в самых смелых проектах, а высочайшим зданием в городе был Дом правительства. На фоне бакинских домиков и двориков он казался колоссом. Я хорошо помню, как его возводили: процесс занял многие годы, а через пару лет после окончания строительства перед Домом правительства установили бронзовую статую Ленина.
Наш дом до сих пор сохранился, я видел его десять лет назад. Конечно, там теперь живут посторонние мне люди, а деревянные рамы наших окон, выходивших на улицу, заменены на стеклопакеты. Но огромные каменные блоки, из которых сложено здание, на месте и простоят еще сотни лет.
***
Одним из моих лучших друзей был Эльдар Кулиев, сын знаменитого композитора Тофика Кулиева. Мы почти не расставались: сидели то у меня дома, то у него или ходили с другими ребятами гулять и играть в мальчишеские игры, которые во времена нашего детства были довольно дикими. Эльдар очень интересовался кино и меня им заразил – мы даже поклялись друг другу вместе ехать в Москву поступать во ВГИК. Но мои планы резко изменились, а вот Эльдар своей цели добился – стал хорошим режиссером и народным артистом Азербайджана. Мы очень долго не встречались, хотя и не переставали быть друг для друга дорогими людьми. А в апреле 2021 года Эльдара не стало…
Вообще, сколько помню свое детство и подростковые годы, я всегда был в компании друзей. Когда стал немного старше, наша компания собиралась уже не только для подвижных игр на свежем воздухе, задушевных разговоров и курения тайком от взрослых, но и для, как сказали бы сегодня, тусовок под пластинки The Beatles. Кстати, «битлы» – мои ровесники. Те вечеринки по очереди проходили у всех моих друзей – но только не у меня: у нас дома подобные вещи были под запретом.
Мой дед, Ага Али Фаталиев, был настоящим бакинским интеллигентом, работал в строительном техникуме преподавателем сразу по нескольким предметам. Он коренной бакинец; его юность пришлась на нефтяной бум, когда было принято заниматься благотворительностью. В то время бакинские меценаты-нефтепромышленники нередко отправляли способных молодых людей учиться в Европу, чтобы те потом вернулись на родину хорошими специалистами. Именно так дед получил высшее образование в Лейпциге и приехал домой экспертом по инженерному делу. Кроме того, он прекрасно переводил с немецкого на русский всё, что касалось техники, механики, черчения. Дед часто вспоминал студенческие годы в Европе: судя по всему, для него это было счастливое время. И когда через много лет я, уже будучи цирковым дрессировщиком, поехал в Лейпциг на стажировку, дед это воспринял очень эмоционально. Его взволновало, что я тоже увидел этот город, пусть через много десятилетий и на две войны позже, чем он.
Не знаю, как именно дед познакомился с бабушкой: они принадлежали к разным социальным слоям. Отец бабушки был поляком, руководил всеми образовательными учреждениями в городе. Ее русская мать была родственницей критика Белинского, так что школьные уроки литературы были для меня немного семейной историей.
Хотя моего деда звали Ага Али, я не слышал, чтобы хоть кто-то так его называл. Для семьи и друзей он был Рафаэлем. Сколько себя помню, он постоянно работал. Не то чтобы такая нагрузка ему очень нравилась, хотя ленивым он не был, просто надо было в одиночку содержать большую семью.
Дед очень хотел, чтобы я поступил в строительный техникум и стал инженером. Такую работу он считал настоящей, в отличие от всякого творчества. Я его мнения не разделял, но послушался. И пожалел: учеба в техникуме для меня была тоскливой, непонятной и крайне неприятной. Просто не мое. Так я потерял целый год, не научившись вообще ничему, а потом собрался с духом и забрал документы. Произошел неизбежный разговор с дедом, очень тяжелый и для меня, и для него, но я сумел настоять на своем. Мне до сих пор не по себе, что я тогда сильно его расстроил.
Отец появился в моей жизни как реальная, а не абстрактная фигура, когда мне исполнилось 16 лет. Он приехал по каким-то делам в Баку из Москвы, где тогда жил, и мы встретились. Папа сразу расположил меня к себе: он был очень обаятельным и по натуре хорошим человеком. Кстати, вы прекрасно знаете его в лицо: он сыграл в эпизоде фильма «Операция «Ы» и другие приключения Шурика». Помните, в самом начале новеллы «Наставник» герои едут в автобусе? Персонаж Алексея Смирнова развалился на сиденье, а высокий лысый человек с усиками говорит ему: «Молодой человек, уступите женщине место». Это мой папа! Также он сыграл в крошечных эпизодах в «Кавказской пленнице», «Человеке без паспорта», «Республике ШКИД». Еще в 1939 году отец поступил в Ленинградский институт кинорежиссеров, но не доучился, потому что ушел на войну. Потом окончил ВГИК в Москве, стал художником на «Мосфильме», работал над фильмами «Весна», «Идиот», «Белые ночи».
После той встречи в Баку мы с отцом снова расстались на несколько лет. Но когда я приехал учиться в Москву, он мне много помогал.
***
«Национальные праздники всех народностей, представленных во дворе, радостно справляли вместе»
В советское время все бакинские дети обязательно занимались в какой-нибудь спортивной секции. Я ходил в группу спортивной гимнастики и акробатики при обществе «Буревестник». А потом один из приятелей-акробатов привел меня в кружок художественной самодеятельности при швейной фабрике имени Али Байрамова. Кружок вел пенсионер, бывший клоун, который самозабвенно учил нас цирковому искусству. Поскольку я уже был неплохо физически подготовлен, у меня все хорошо получалось, а главное, очень нравилось. Тогда я решил посвятить жизнь цирку.
Вскоре наставник помог мне поставить спортивно-акробатический номер с элементами эквилибристики, и с ним я от Бакинской филармонии стал выступать на эстраде в различных представлениях вместе с силовыми гимнастами, певцами и танцорами. Мы ездили по районам в сельские Дома культуры – тогда я увидел многие уголки Азербайджана и жизнь простых людей. Через много лет, уже став профессиональным цирковым артистом – а до того, как дрессировать бегемотов, я 15 лет работал на арене эквилибристом, – я часто вспоминал те залы в азербайджанской глубинке: скромно одетые люди, которые восхищенно, как дети, смотрели представление. Большая разница, например, с залом в сирийском Дамаске: там было впечатление, будто на зрительных рядах включили подсветку, так много на зрителях сверкало золота. Впрочем, сейчас в Дамаске наверняка совсем по-другому…
Как-то раз, когда мне было лет 18, я участвовал в сборном концерте в Доме культуры бакинских моряков. С нами выступал паренек, которого я раньше уже встречал: его бабушка жила в одной коммуналке с моей тетей. Когда он вышел на сцену и стал петь по-итальянски, зал сразу притих, настолько красивым был его голос. Да и сам он был прекрасен – в эффектной шляпе, с подрисованными бакенбардами. Я тогда подумал: «Какой талантливый парень, далеко пойдет!» Это был было одним из первых выступлений Муслима Магомаева.
А еще в Баку я увидел своего первого бегемота! В зоопарке этих животных не водилось, но как-то раз в город приехал с гастролями народный артист тогда еще РСФСР, знаменитый дрессировщик Владимир Григорьевич Дуров, известный мягким отношением к животным. Разумеется, мы с дедом купили билеты на первое же представление.
Дуров выходил на арену с маленьким бегемотом – детенышем, от силы двухгодовалым. Чудесный зверек ничего особенного не делал, разве что пируэт (кувырок боком), но публика была в восторге от него, а я больше всех. Тот бегемотик запал мне в душу. Не скажу, что именно благодаря приезду Дурова я впоследствии стал первым в мире дрессировщиком группы бегемотов, народным и заслуженным артистом Азербайджана и России, но роль в моей карьере тот вечер несомненно сыграл.
Вот уже 40 лет я работаю с бегемотами – самыми умными, свободолюбивыми и прекрасными животными в мире. При всем своем уникальном интеллекте и выдающейся памяти бегемоты сложно поддаются дрессировке, часто бывают агрессивными и жестокими. Я смог подчинить себе свою «труппу» только благодаря тому, что взял их совсем малышами и вырастил буквально на руках.
И еще показал им свой бакинский характер.
«Я работаю с самыми умными, свободолюбивыми и прекрасными животными в мире»
