Будни и праздники Аллы Гасановой

Я коренная бакинка, родившаяся в русской семье, но при этом всегда жила не по-бакински: соблюдала строгий режим, никогда не опаздывала, мой день был расписан по минутам. Оно того стоило: в результате сделала хорошую спортивную карьеру. И все же, несмотря на железную дисциплину и вечное отсутствие свободного времени, я полностью совпадала с мягким доброжелательным характером своего города. Он – моя живительная среда, источник силы. 

Алла Гасанова – экс-капитан сборной Азербайджанской Республики по волейболу. Чемпионка Европы среди молодежи в составе сборной СССР. Выступала в 1994 году за женскую сборную СССР на чемпионате мира в Бразилии. В 2002 году вместе с командой Азеррейл стала обладательницей Кубка Топ-команд. На чемпионате Европы по волейболу 2005 года в Хорватии заняла четвертое место в составе национальной сборной и была названа лучшим игроком турнира. Сегодня тренирует женскую молодежную команду. 

separator-icon

Самый расслабленный период моей жизни пришелся на раннее детство. Я не ходила в сад, воспитывала меня папина мама, Прасковья Степановна. Наверное, это покажется удивительным, ведь так упоенно внуками обычно занимаются бабушки со стороны мам. Но у маминой мамы, Марии, было четверо детей и, соответственно, целая куча внуков, кроме меня. Так что мое сердце было отдано бабушке Прасковье, у нее-то мой отец был единственным ребенком, и внуков имелось значительно меньше – только я и сестра. Помню, однажды родители оставили меня погостить у бабушки Марии, но я закатила среди ночи скандал: «Отвезите меня скорее к моей бабушке!»

Я безумно любила Прасковью Степановну, вместе мы чудесно проводили время. Утром, с запасом плюшек и бутербродов, отправлялись на бульвар. По дороге необходимо было соблюсти несколько ритуалов – ну, например, у подземного перехода возле Театра кукол остановиться у «водяной будки», как мы называли ларек с газировкой, и выпить по стаканчику потрясающе вкусной воды с сиропом. Мне больше всего нравился грушевый, который потом переименовали в «дюшес». Позже появился божественный тархун и затмил грушу.

Отметившись у «водяной будки», мы с чистой совестью следовали через подземный переход к бульвару и гуляли по нему вдоль и поперек несколько прекрасных часов. Это сейчас бульвар стал настолько длинным, что его так просто не пройдешь, а почти 50 лет назад он как раз соответствовал моему детскому размеру, был маленьким и уютным.

Возвращались обычно двумя маршрутами. Если бабушка чувствовала себя неважно, мы шли на площадь «Азнефть» (там находилась еще одна «водяная будка», где я получала вторую порцию чудесной газировки) и садились на 99-й автобус, следовавший в Гянджлик, прямо до дома.

Если же бабушка была бодра и соглашалась одолеть гору, то, чтобы проехать в Гянджлик, мы поднимались к станции метро «Баксовет» (она же – «Бакы Совети»). Дорога к ней пролегала через Губернаторский сад, у которого, как выяснилось позже, имелось еще пять или шесть названий: Пионерский, Михайловский, сад Филармонии… Но я всю жизнь называла его, как и бабушка Прасковья, Губернаторским. А еще в моем детстве его называли «зоной здоровья» – там кипела «правильная жизнь»: какие-то люди, видимо, пациенты соседнего диспансера, занимались лечебной гимнастикой, сосредоточенно выполняя упражнения. Здоровый дух привлекал сюда бабушек и нянечек с детьми со всего Баку. К тому же в саду был фонтанчик с питьевой водой, у которого мы тоже обязательно делали остановку.

Иногда проводили время не на бульваре, а в Нагорном парке, поднимаясь на фуникулере. Если день выдавался не очень жарким, я каталась на карусели «Ромашка», а бабушка с тревогой следила за мной из-за ограждения.

Интересно, что впоследствии обе мои бабушки переехали на остров Пираллахи, который в советское время назывался Артемом – в честь революционера «товарища Артема» Федора Сергеева. Поскольку они, как и мужья, в свое время были связаны с нефтедобычей, им дали квартиры в поселке нефтяников. Мы стали видеться с Прасковьей Степановной реже, зато дольше. Впрочем, когда я стала навещать бабулю на Пираллахи, у меня началась уже не совсем детская, полная событий жизнь. Но об этом чуть позже.

separator-icon

Несмотря на то что мы с родителями жили в современном многоэтажном доме, отношения с соседями были примерно такими же, как у обитателей бакинских двориков. На лестничной площадке располагалось три квартиры, жили там семьи разных национальностей: русская (наша), азербайджанская и еврейская. Соответственно, вместе все время что-то отмечали. Не успевал закончиться один национальный праздник, как наступал черед другого. Больше всего мне нравился весенний «марафон». Он начинался Новрузом, когда азербайджанские соседи пекли горы пахлавы, шекербуры и щедро угощали потрясающей выпечкой. Мы, дети, бегали с шапкой по этажам и набирали такое количество сладостей, что, как ни старались, не могли съесть даже половины.

Тем временем впереди уже маячила православная Пасха с куличами и крашеными яйцами. Теперь уже мама с бабушкой стучались к соседям, чтобы вручить угощения. А потом наступал Песах, и третья семья на площадке – бездетные и бесконечно добрые тетя Мара и дядя Марик – разносили чудесные рулеты с маком.

Все это казалось общепринятой нормой, мы были уверены, что так же делают все люди на Земле. С такой уверенностью моя мама в 1990-е годы переехала из Баку в Подмосковье. Было это накануне Пасхи. Едва настало заветное воскресное утро, она взяла блюдо с куличами и пошла христосоваться с соседями. Те страшно удивились: «У нас так не принято». «А у нас в Баку принято!» – ответила мама и решительно вручила угощение. Надо отдать маме должное: она быстро приучила соседей к добрым и душевным «бакинским» взаимоотношениям – к всеобщему удовольствию.

«Мы жили в современном доме, но отношения с соседями были такими же, как у обитателей бакинских двориков»

separator-icon

От дома до школы № 134, где я училась, надо было ехать три остановки на метро в центр, до «Баксовета». Но большинство одноклассников такой проблемой не мучились, поскольку жили рядом со школой и были «крепостными», то есть из Ичери шехер. Мы часто тусовались у них после уроков и знали крепость как свои пять пальцев: узкие улицы, дворы, где мужчины играли в нарды, а женщины пили чай, присматривая за детьми. Когда приходили к друзьям, их мамы и бабушки и нас принимались поить чаем и кормить чем-то вкусным.

Человеком, перед которым трепетала вся школа, была медсестра тетя Рая, чье влияние простиралось далеко за пределы медкабинета. Она фанатично следовала лозунгу «Чистота – залог здоровья». По понедельникам вставала в дверях перед первым уроком и тщательно осматривала каждого ребенка: нет ли вшей в волосах, пострижены ли ногти, чисты ли уши. Если грязи в ушах тетя Рая не обнаруживала, но замечала сережки, немедленно разражался скандал: в проколотые мочки позволялось вдевать только ниточки. Никаких распущенных волос, только косы и хвостики! Никаких коротких юбок! И воротнички должны сиять белизной.

Такое внимание к форме можно было объяснить еще и тем фактом, что школа № 134 располагалась рядом со зданием ЦК партии. Все официальные делегации обязательно проезжали мимо нашего здания, и учителя выгоняли детей на улицу ликовать и махать флажками. Процедура повторялась настолько часто, что нам даже не приходилось репетировать: каждое движение было отточено. Мы обожали встречать делегации, ведь на это время отменялись уроки.

Я была отличницей. Вторая отличница класса, Лида Заремба, была моей лучшей подругой – мы вместе ходили в кино и цирк, бывали друг у друга в гостях и секретничали о своем, о девичьем. Но на уроках превращались в непримиримых соперниц, хоть и сидели за одной партой. Если Лида получала «пять», а я – «четыре», то из кожи вон лезла, чтобы догнать и перегнать ее.

Особенно хорошо мне давались точные науки. И когда я решила пойти в физкультурный институт, родители, конечно, долго спорили со мной, но в итоге уступили – хотя мама до последних дней жизни считала, что дочь так и осталась без профессии. Ведь в ее шкале ценностей вузом мог считаться только АЗИИ или политехнический, ну на худой конец Институт народного хозяйства, который сама окончила. А вот директор школы так легко не сдалась. Когда мама сообщила ей, где я намереваюсь учиться, та попросту отказалась отдавать документы: «Какая еще физкультура! Вы делаете ошибку! Давайте так: сейчас идите домой, хорошенько все обдумайте, и мы еще раз встретимся через неделю».

После выпускного дороги с одноклассниками разошлись, все поступили в разные институты и на некоторое время потеряли друг друга из виду. Но когда у моей команды в Баку была важная игра, обязательно встречались, многие ребята приходили за меня болеть. А самым неистовым болельщиком оказалась мама: так кричала и жестикулировала, что потом приходилось пить таблетки от давления. Однажды во время матча на чемпионате СССР она настолько рассердилась на судью, что чуть не скинула его с вышки. После этого на семейном совете постановили: маму на игры больше не пускать.

separator-icon

В волейбол я попала в семь лет, причем совершенно случайно. В секции занималась моя старшая сестра Светлана, и я однажды пришла посмотреть тренировку. Устроилась на трибуне, а тренер Ирма Трофимова вдруг говорит: «Ну чего ты там сидишь, спускайся и попробуй поиграть с нами». Я попробовала и осталась в спорте навсегда.

С тех пор началась другая жизнь: постоянные тренировки и полное отсутствие свободного времени. Я знала, сколько длится интервал между поездами в метро, и точно рассчитывала, когда должна выйти из дома, чтобы успеть в школу или в спортзал. Лет в 12 всё это надоело. Я объявила родителям, что бросаю спорт, и тренер уговорила их оставить меня в покое. Впереди – летние каникулы, и я радостно отправилась к бабушке Прасковье в Пираллахи. Это были чудесные дни: я купалась в море, валялась на пляже и объедалась вкусностями. В то лето вытянулась сразу на десять сантиметров. А в сентябре стало как-то некомфортно: куча свободного времени, беззаботность – я чувствовала себя не в своей тарелке. И вернулась в секцию.

К 15 годам, когда попала в основную команду, к сестре и другим волейболисткам, лет на шесть-десять старше, у меня был примерно такой распорядок дня. Приходила в зал к половине девятого утра, на полтора часа раньше команды, чтобы тренер Фаик Гараев мог поработать со мной индивидуально. Потом тренировалась вместе с командой. Затем девушки уходили домой, а мы с Фаиком Алиевичем обедали тем, что присылал из своего заведения его друг-ресторатор, и снова приступали к индивидуальным занятиям – и так часов до пяти вечера, пока команда не приходила на вторую тренировку.

Если же начинались сборы (а их устраивали часто), тренировки у команды были уже по три раза в день, плюс Фаик Алиевич давал нам дополнительное задание – разбиться на пары и отработать 2000 передач сверху и столько же снизу. После этого я буквально приползала домой, тратила последние силы на то, чтобы поесть, и тут же падала в кровать.

Но когда я попала в молодежную сборную СССР и приехала на сборы в подмосковный Новогорск, то увидела, как тренируются девочки из сборной по художественной гимнастике. Так вот, мы на их фоне просто отдыхали.

Как сочетала тренировки со школой? Мне постоянно выписывали освобождение от занятий и давали темы, я их учила самостоятельно, потом отвечала, писала контрольные. К счастью, тогда программа была значительно легче, а уроков – гораздо меньше, чем сейчас.

separator-icon

Своего мужа, футболиста клуба «Нефтчи» Эльхана Гасанова, я встретила благодаря больному колену. В конце 1980-х перенесла операцию на мениске, и для быстрого восстановления требовался курс физиотерапии. В те годы еще не появились реабилитационные центры и платные клиники, найти хорошего специалиста было проблемой. Но родители через общих знакомых договорились с прекрасным врачом, который работал на спортбазе «Нефтчи». Эта база на проспекте Ленина считалась одной из лучших в СССР, но попасть туда человеку с улицы было практически невозможно. Тем более женщине. Одним словом, мне выпала двойная удача: я и вылечилась, и с будущим мужем познакомилась.

Встречались мы урывками, в паузах между играми, сборами и тренировками. Время на свадьбу буквально выкраивали. Она прошла в ресторане «Новбахар», в одном из переулков Торговой улицы, недалеко от современного офиса «Лукойла». Поздравить пришли вся команда «Нефтчи», волейбольная сборная плюс многочисленные родственники. Было весело и шумно. А буквально через пару дней я вместо свадебного путешествия улетела в Италию на игры Лиги Европы. В общем, как уже говорила, все было расписано по минутам. До сих пор удивляюсь, как мы с Эльханом успели родить двоих детей.

Впрочем, главное ведь не количество проведенного вместе времени, а его качество.

«На важной игре в Баку самым неистовым болельщиком оказалась моя мама»

Рекомендуем также прочитать
Подпишитесь на нашу рассылку

Первыми получайте свежие статьи от Журнала «Баку»