Фото: Александр Гронский

Чингиз Меджидович Фарзалиев – художник, доктор искусствоведения и директор Национального музея искусств, автор фундаментальной «Антологии азербайджанской живописи», отдавший много лет изучению локальной живописной школы, частью которой сам является. Выпускник Суриковского института Чингиз Фарзалиев никогда не стеснялся своей принадлежности к академической традиции, которая, по его словам, сформировала у него «вкус холста». Этот самый вкус чувствуется во всех его работах – удовольствие от самого процесса изображения мира. Его живопись не имеет жестких локальных привязок, но при этом каждый предмет на полотнах предельно конкретен и укоренен в определенном историческом моменте. Будь то обувь или одежда, медная посуда, флакон женских духов, красные флаги или пламенеющий на подоконнике колеус – мы без труда распознаем время и место. Возможно, время вообще одно из самых важных подспорий Фарзалиева-живописца, недаром его хрестоматийный автопортрет с матерью называется «Старые часы». Как все тонкие психологи, а это определяющая черта Фарзалиева-человека, он прекрасный портретист. При этом неважно, чей портрет он пишет: героя, обывателя, вещи или ландшафта. Мы чувствуем несгибаемую волю старого кувшина, мягкий характер зеркала, отражающего женскую спину, покорность одежды, ждущей прихода хозяев. Он один из немногих, кому удаются «исторические полотна» – возможно, потому что за каждым большим событием он способен разглядеть обычных людей, на плечи которых легла тяжесть ответственности за историю.

Верность. 1985

«Эта работа была написана к 40-летию Победы. Казалось бы, юбилейное полотно, но для меня важно было создать камерное пространство, не опошленное парадной идеологией. Все, что здесь изображено, – зеркало и натюрморт на переднем плане – часть реальной обстановки дома, в котором я вырос. Все предметы пронизаны ощущением ностальгии: выстроившиеся в ряд фигурки слоников, духи «Шипр», фарфоровая статуэтка балерины, кружевные салфетки, удлиненный силуэт вазы – приметы времени, хранители домашнего уюта. Но сюжетообразующая деталь – это, конечно же, солдатское письмо-треугольник, долгожданная весточка с линии фронта. Этот кусочек бумаги буквально взрывает мирную атмосферу: в каждом доме с нетерпением ждали фронтовые письма. И в этом контексте иначе прочитывается второй план, отраженная реальность – силуэт женщины, смотрящей в окно. Зритель видит лишь ее спину, обращает внимание на красную шаль, накинутую на плечи. Когда я писал этот сюжет, имел в виду мою маму и то, как самоотверженно она ждала отца. Но я понимал, что это предельно понятный каждому человеку моего поколения сюжет – верность мужчине, который рискует жизнью, защищая семью и родину. Женская спина – это не плакатный, а подлинный тыл: символ дома, где тебя очень ждут и в который ты всегда можешь вернуться».