Эльчин Азизов: цвет и свет любимого города

Я любуюсь сегодняшним Баку – и знаю, какой ценой досталась городу эта красота. 

Иллюстрация: Лев Каплан

Эльчин Азизов – «золотой голос» команды КВН «Парни из Баку», обладательницы суперкубка КВН и звания лучшей команды XX века (2000 год). Учился оперному пению у Ричарда Миллера (Зальцбург), Азада Алиева (Оперная студия при Бакинской музыкальной академии), Бадри Майсурадзе (Центр оперного пения Галины Вишневской). В 2008 году стал первым в истории азербайджанцем, вошедшим в оперную труппу Большого театра. В 2011 году Эльчину присвоено звание заслуженного артиста Азербайджана. В 2013-м исполнил главную партию в постановке Юрия Любимова «Князь Игорь», которая транслировались в прямом эфире на телеканалах Mezzo и «Россия – Культура». 26 января 2015 года Эльчин Азизов исполнил партию Эбн-Хакиа в опере «Иоланта» в Метрополитен-опера в Нью-Йорке.

Когда я с семьей приезжаю домой после долгого перерыва, мой 13-летний сын Джамиль удивляется: как много изменилось в городе. Но для него перемены – это когда он видел небоскребы Flame Towers на стадии строительства, а потом уже готовые и с подсветкой. Или сначала не было Центра Гейдара Алиева, а потом он появился. Джамиль сравнивает не «минус» и «плюс», а плюс с еще бóльшим плюсом. А вот мне в его возрасте довелось увидеть такие перемены, что хватило бы на несколько жизней. Я видел и старый Баку, и вещь, которую никто не мог себе представить, – развал СССР, и январь 1990-го.

В этом городе я общался с великими людьми, такими, которые рождаются раз в несколько сотен лет.

Детство мое, как у всего моего поколения, прошло во дворе. Там я проводил время между школой и занятиями в разных кружках или секциях. Их было великое множество: кружок филофонистов (мы там занимались звукозаписью), фотографии, секции баскетбола, большого и настольного тенниса, гандбола, восточных единоборств, даже фехтования. Легче вспомнить, чем я не занимался. Больше и дольше всего занимался плаванием. Хотя сейчас по мне и не скажешь.

Я жил на 7-й Хребтовой, это рядом с нынешним проспектом Гусейна Джавида, в прошлом – проспектом Нариманова, верхняя часть города. С этими местами связана тайна, которую я до сих пор не разгадал: почему на проспекте Нариманова стоял памятник Азизбекову, а памятник Нариманову располагался на улице Советской (которая теперь стала проспектом Нариманова)?

Любимым развлечением в те времена было кино. Мы туда ходили всей семьей, так что, когда я засыпал на слишком длинном фильме, папа относил меня домой, взвалив себе на плечи. Больше всего я любил открытые кинозалы – раньше они существовали при каждом кинотеатре: это было замечательно. Сеансы начинались, как только темнело. Главное было успеть запастись семечками, которые тогда играли роль попкорна. Когда я стал чуть старше, ходил в кинотеатры уже один. Высшим пилотажем было спрятаться после окончания кино между креслами, дождаться второго сеанса и посмотреть фильм еще раз.

А потом в городе появились видеосалоны, которые располагались в автобусах! Я не слышал, чтобы где-то еще на территории СССР кооператоры додумались до подобного. Над водительским креслом висел маленький телевизор с видеомагнитофоном. Публика занимала пассажирские места, задергивала занавески, и начиналось кино – чаще всего с Брюсом Ли или Чаком Норрисом. Кассеты «залипали», изображение и звук то и дело пропадали, но нас это не смущало, потому что мы знали каждую реплику из этих фильмов.

«А потом в городе появились видеосалоны, которые располагались в автобусах»

Автобусные видеосалоны появились в Баку во второй половине 1980-х, когда продукты продавались по талонам. Тогда я впервые почувствовал себя взрослым членом семьи, потому что в мои обязанности входило занимать очередь за мясом и маслом. Я просыпался раньше всех и в пять-шесть утра уже стоял у магазина. Постепенно собиралась толпа. Несмотря на тяжелое время, люди были очень вежливы и доброжелательны друг с другом, так что у меня не осталось никакого мрачного осадка от этих продуктовых очередей. В 8.00 магазин открывался, меня на моем посту в очереди сменял отец или старший брат и отоваривал талоны.

Наш район отличался от других особой дерзостью. Мы вечно играли в какие-то опасные игры. Мастерили самострелы – это такое оружие, нечто среднее между рогаткой и арбалетом. Вырезали из старых аккумуляторов свинец, плавили его, разливали в формы и делали кольца, браслеты и – чего уж там – кастеты с ножами. Кастетами никто ни разу так и не воспользовался – в драке это нечестно, а ножами играли, благо песка вокруг хватало. Надо было бросать ножик в песок из разных положений: с головы, локтя, подбородка, пальца…

То и дело возникали мальчишеские войны. Поводом для них могло стать самое ничтожное происшествие. Например, какой-нибудь пацан заходил на чужую территорию. «По какому праву? Ты кто вообще такой! Это мой двор!» – так начинались яростные дуэли. Но они возникали не потому, что мы были такими уж сверхагрессивными. Просто мы копировали модели поведения у героев любимых фильмов, а они вели себя именно так.

Иллюстрация: Лев Каплан

«Если в дверях подъезда она оборачивалась, да еще улыбалась, это расценивалось как полная победа»

Во всем была романтика. Взять, к примеру, хотя бы то, как мы ухаживали за девочками. Это выглядело так. По улице шла девочка, а метрах в 15 за ней следовал подросток. Лицо его было очень грозным. Это он так провожал свою избранницу, всем видом показывая, что у нее есть защитник, хотя никто на нее покушаться не собирался. Тот, кто теоретически мог как-то задеть встреченную на улице красивую девочку, сначала внимательно осматривался – не идет ли кто за ней с угрожающим видом. И если никого не было, он сам делал грозное лицо и шел следом, доводил до подъезда, убеждался, что все в порядке, и уходил. Девочка при этом могла даже не повернуть головы. Но если в дверях подъезда она оборачивалась, да еще улыбалась, это расценивалось как полная победа и успех в амурных делах.

Учиться мне было сложно. Дело в том, что мою школу №20 окончили мой старший брат, отец, родной брат отца и обе тети. Все они были золотыми и серебряными медалистами, их фотографии висели на доске почета. Многие из педагогов, которые им в свое время преподавали, были и моими учителями. Поэтому, когда я что-то делал не так, они вели меня на первый этаж школы и говорили: «Подними голову и посмотри, какое количество Азизовых висит на этой доске почета».

Недавно мою школу снесли: этот район полностью реконструируется. Я узнал об этом до того, как увидел школу разрушенной. И пока не увидел, пытался предугадать, что я почувствую. Если бы такое произошло в моем отрочестве, я бы точно бросился закрывать школу от бульдозеров собственным телом. И вот я проехал мимо места, где стояла моя школа, раз, второй и почувствовал… перспективу. Потому что, как бы ни было это здание дорого мне, оно уже не вписывается в новый город. А я доверяю тому, что сейчас происходит с Баку: все, что здесь строят и переделывают, получается хорошо, красиво, со вкусом.

Но вернемся в прошлое. В конце 1980-х у молодых людей было несколько мест встреч: Торговая улица, площадь фонтанов, Молоканский садик. Там всегда можно было найти того, кто тебе нужен: удобный способ связи в отсутствие мобильных телефонов. В этих местах были пирожковые, продавали кутабы. Мы заказывали по 100 штук и, что самое страшное, все съедали. Конечно же, ходили гулять на бульвар. Тогда в Баку стало очень модно играть на бильярде, и столы, покрытые зеленым сукном, можно было найти везде. На бульваре они стояли прямо под открытым небом. Но лучший бильярд для меня был в Нагорном парке. Смотровую площадку этого парка украшал памятник Кирову – наверное, самый большой во всем СССР. Киров, в лучших традициях советских монументов, стоял с вытянутой рукой. А прямо под ним, у подножия горы, находился фонтан со скульптурной группой: наш эпический герой Бахрам замахнулся мечом, чтобы разрубить пасть дракону. И ходила шутка: «Почему Бахрам никак не убьет дракона?» – «Он ждет, когда ему Киров сверху отмашку даст».

Бахрам до сих пор стоит на прежнем месте, а Кирова давно нет. Как и Нагорного парка: на его месте теперь аллея Шахидов, где похоронены люди, погибшие в январе 1990-го. Там есть и могила моего друга детства. Она находится недалеко от того места, где стояли бильярдные столы и где мы столько раз играли с ним.

С 1989 по 1993 год в Баку по ночам действовал комендантский час: выходить на улицы не разрешалось. Для нас это было дико – запрещать нам ходить по собственному городу! Конечно, мы ходили – осторожно, недалеко, в обход патрулей. Люди пытались делать вид, что жизнь идет по-прежнему: бывали друг у друга в гостях, устраивали вскладчину застолья.

Я тогда уже начал выступать в легендарной команде КВН «Парни из Баку». Однажды мы встретились у одного из членов команды и засиделись далеко за полночь. А когда заметили это, приняли решение пойти гулять всей командой, включая хозяина дома. Мы беспрепятственно прошли три поста, и нас не остановили только потому, что были шокированы нашей наглостью. Ну плюс к этому мы были звездами, героями своего времени, что тоже сыграло свою роль. Однако на четвертом посту нас все же повязали и отвели в отделение полиции напротив ресторана «Сахиль». Там мы просидели до утра, развлекая шутками полицейских и еще человек 20 горожан, которые попали в отделение, потому что ночь застала их на улице. Надо отметить, что утром полицейские отвезли нас домой на своих рабочих машинах.

Мой старый ностальгический Баку – это еще и люди. У каждого поколения – свои колоритные персонажи. И в наше время было множество таких людей. Взять хотя бы регулировщика, который стоял перед зданием аппарата президента. Он стоял там, сколько я себя помнил, – без выходных и отпусков, всю жизнь. Он был настоящей достопримечательностью города. Во времена смуты его убрали. А когда к власти вернулся Гейдар Алиев, он поинтересовался, куда делся регулировщик. Ему ответили: на пенсию ушел, хотя и не очень-то туда рвался. Тогда Гейдар Алиевич распорядился дать этому человеку офицерское звание и вернуть его на место.

Мне посчастливилось общаться еще с одной бакинской знаменитостью – главным психиатром города Агабеком Султановым. Уникальный человек, все его обожали, и у каждого с Агабеком Ашумовичем была связана масса веселых историй. Незадолго до моей свадьбы я позвонил ему и пригласил на торжество. Он ответил, что уже приглашен в этот день на другую свадьбу, но обязательно вырвется, чтобы поздравить. На следующий день я гуляю с моей будущей женой Гамой по Торговой улице и встречаю Агабека Султанова. Он пристально смотрит на нас и вместо «здравствуйте» говорит следующее: «Как-то раз решили сделать перепись финнов в Сибири. Выяснили, что их там два – Финкельштейн и фининспектор. Каково же было удивление переписчиков, когда они обнаружили, что фининспектор и есть Финкельштейн! Это я к тому, что завтра мне не придется бегать со свадьбы на свадьбу: ты и родители Гамы, мои большие друзья, пригласили меня на одно и то же торжество».

О Баку и его прекрасных жителях, которые жили и продолжают жить в моем прекрасном городе, можно говорить бесконечно.

Многие сегодня жалеют: старый Баку ушел, его уже не вернуть. Но так не бывает. Время бежит, каждый день что-то меняется, мы движемся вперед, и невозможно законсервировать жизнь в состоянии 30-летней давности. Зачем возвращать прошлое? Давайте просто сохраним его в памяти. А жить, работать и радоваться каждому дню будем в новом, современном и красивом Баку.

Иллюстрация: Лев Каплан
Рекомендуем также прочитать
Подпишитесь на нашу рассылку

Первыми получайте свежие статьи от Журнала «Баку»