Писательница Ширин Шафиева

Бакинка Ширин Шафиева взяла серебро в главной номинации «Русской премии», одной из самых престижных литературных наград на территории экс-СССР. Роман «Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу», заслуживший второе место в разделе «Большая проза», она написала, когда ей было всего 23 года. Теперь Ширин 27, и она пишет вторую книгу. 

Этот случай кажется действительно уникальным: фантасмагорический роман о любви и одиночестве, действие которого происходит в нынешнем Баку, написан зрелой рукой, будто бы не ведающей сомнений и сложностей. Понятно, что серьезный успех случайно не приходит: за престижной литературной премией, разыгрывающей награды по всему миру, стоят годы и годы упорного невидимого труда. Есть теория: человек-де становится профессионалом в избранной области, если посвятит любимому делу не менее десяти тысяч часов. «Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу», наполненные язвительной, но доброй сатирой на современные нравы, сделаны человеком, отвечающим за каждое написанное слово.

Родители вовремя разглядели талант Ширин. Она вспоминает, что ее творческим воспитанием занимались не только бабушки и мама, но и папа, график и скульптор:

 – С родителями мне повезло: оба они, будучи людьми творческими, развивали меня в том же направлении, но при этом никогда не указывали, кем я должна быть в жизни и чем должна заниматься. Атмосфера у нас дома всегда была волшебная, способствующая развитию фантазии. К ведению домашнего хозяйства мама относится как к настоящему искусству: по кухне были развешаны пучки трав, в шкафах хранились ряды таинственных бутылочек и баночек со специями, а некоторые блюда готовились по рецептам, доставшимся еще от прабабушки. Словом, мама – это такая домашняя фея. А папа – фантазер и искатель приключений. Он часто водил меня гулять по необычным местам: заброшенным паркам, таинственным улочкам, которые невозможно найти во второй раз, разрушенным домам, где можно найти клад (и мы действительно иногда находили).

Писателем Ширин Шафиева пока себя не считает, несмотря на «Русскую премию» и второй роман, над которым сейчас работает. Впрочем, она, сколько себя помнит, всегда что-нибудь сочиняла. И если об архитектуре и реставрации (Ширин училась на архитектора, теперь занимается оформлением интерьеров) говорит без особой охоты, то о писательстве рассказывает не уставая.

– В пять лет я еще не умела хорошо и быстро писать, поэтому диктовала текст бабушке Люде, а она записывала в тонкую тетрадь. Иллюстрации я сделала сама. Получилась сказка обо мне и друзьях. Помню, нам пришлось отправиться в вынужденное путешествие. Там был остров-корабль, который плыл по желтой от песка реке в каньоне, была гигантская муха, которая нас проглотила, и нам пришлось пройти сквозь нее и вылезти с другой стороны.

Почему я решила писать? Мне с самого раннего детства читали хорошие книги, прививали вкус к чтению, я научилась читать к четырем годам. Но у мамы это получалось все же лучше – она читала с выражением, в лицах. Словом, у моей фантазии было достаточно стимулов, чтобы мне захотелось сочинить что-нибудь самой.

separator-icon

«Баку стремительных проспектов, тенистых бульваров, кварталов с новостройками и пустынных набережных возникает во всей своей приморской красе»

Эстетическое воспитание должно быть всесторонним, а тренировать следует не только душу, но и тело. Вот Ширин и ходила в танцевальную студию, послужившую прообразом школы сальсы, описанной в ее дебютном романе. В «Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу» десятки персонажей разной степени выписанности. Однако главным героем этого, на первый взгляд, странного, но крайне точно просчитанного текста оказывается Баку. Занимаясь распутыванием фабульных клубков, Шафиева не особенно-то уделяет ему внимание, тем не менее Баку стремительных проспектов, тенистых бульваров, кварталов с новостройками и пустынных набережных, засаженных теплолюбивыми растениями, возникает во всей своей приморской красе.

Возможно, автор достигает такого эффекта с помощью точно избранной метафоры, положенной в основу романа, выдающего внимательное ученичество у представителей латиноамериканского «магического реализма». Роман воспевает преобразования Баку, которые иначе как волшебными не назовешь, из-за чего в нем масса колдовства да инфернальной нечисти (магические реалисты научили Ширин приспосабливать особенности родного фольклора к стилю постиндустриальной эпохи).

Увлечение сальсой не только позволяет изнутри показать самодостаточный мир танцевальной школы со своими аутсайдерами и звездами, демонами и их жертвами, но и раскрыть один из главных внутренних конфликтов молодых постсоветских государств – столкновение традиционного образа жизни и неизбежных новаций.

– Истории, связанной с танцами, у меня нет, все они ушли в роман, зато есть история занятий спортом. В шесть лет мама привела меня на художественную гимнастику, да так там и оставила вопреки моему желанию – я прозанималась вплоть до поступления в институт. Так что большую часть жизни я провела в спортивном зале. Иногда мы танцевали – тренеры сами ставили нам танцы, и с ними потом мы выступали на разных концертах. Думаю, отсюда растет моя любовь к театральному закулисью: я привыкла быть по ту сторону зрительного зала.

separator-icon

Танцевальные движения раскрепощают гораздо больше, чем соцсети: в своей книге, набитой гаджетами, Ширин Шафиева постоянно сравнивает виртуальные обманки, позволяющие людям никогда не покидать мир грез, с чудесами реального существования, оказывающегося беспредельным и принципиально непознаваемым. Именно это делает роман своеобразным справочником по особенностям «поколения Next». Лично для меня текст Ширин оказался экскурсией в мир незнаемого – и совершенно не оттого, что она описывает азербайджанский социум: все мы в своих постсоветских государствах более или менее похожи и проходим схожие стадии общественно-политического развития. Гораздо существеннее, что Шафиева показывает молодежь, идущую на смену последним советским поколениям.

Все-таки для 23-летнего автора такая мощная, точно выстроенная, продуманная во всех деталях книга – большая редкость. Я еще раз спрашиваю Ширин: как она считает, почему в ее тексте все срослось без швов, как надо?

Красавица Ширин (так и хочется назвать ее «красавицей, спортсменкой, комсомолкой» – есть в ее внешности что-то от кинодив шестидесятых) отвечает, не особенно задумываясь:

– Я училась в хорошей школе, где поощрялось вдумчивое отношение ко всему на свете, и у нас была очень сильная преподавательница литературы. Татьяна Гасановна учила осмысливать произведения, которые мы проходили, и мы всегда имели право на собственное мнение. И никогда, никогда она не позволяла пользоваться чужими готовыми сочинениями. В итоге все мы научились так или иначе писать сносные тексты. Кроме того, я постоянно что-то сочиняла. Затевала книжку, тратила на нее тетрадь, потом убеждалась, что это недостаточно хорошо, бросала, начинала новую. Их никто, кроме меня, не читал. Я была сама себе строгий критик, и поэтому каждый следующий текст был немного лучше предыдущего… наверное.

separator-icon

«Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу» так и не опубликован, несмотря на «Русскую премию». Это, конечно, странно, если учесть его исключительные качества. Может быть, спрашиваю я Ширин, дело в том, что роман написан по-русски?

Вроде нет, объясняет она, ведь русский – язык не только межнационального общения, но и интернациональной культуры, дающей шанс быть услышанным.

И это, конечно, тонкий момент, весьма четко зафиксированный в романе: в отличие от людей, традиционно настроенных, нынешняя молодежь чувствует себя людьми всего мира. Воспитанные на фоне интернета и соцсетей, 30-летние не признают границ, по крайней мере внутренних. На первом месте у них – самовыражение, необходимость состояться и сделать что-то сугубо свое.

А еще они очень любят танцевать.
Причем на всех континентах, во всех странах.
Что ж, пусть танцуют, пока молодые.
Подпишитесь на нашу рассылку

Первыми получайте свежие статьи от Журнала «Баку»