Исследователь истории Баку, автор многочисленных публикаций, фильмов и телепрограммы «Бакинские тайны», популярный гид Фуад Ахундов по нашей просьбе совершил путешествие во времени, проведя нас по улицам старого и нового Баку. На каждой улице происходило и продолжает происходить множество интересных историй. Мы начали в первые годы прошлого века. Путешествие продолжается. 

Меня часто спрашивают, что бы я сделал, окажись в Баку, скажем, в 1910-е годы. Я, пожалуй, прошел бы по всему городу от Николаевской до Шемахинки с карандашом и блокнотом и записал бы имена всех владельцев наиболее интересных домов. Я попытался бы познакомиться с домовладельцами, чтобы выведать у них все подробности об их особняках, о том, как они строились, о каждой детали интерьера и экстерьера.

Затем я бы вышел на подрядную компанию братьев Касумовых. Их было трое: Гаджи, Али и Имран. Каждый был интереснейшей личностью, особенно младший Имран, занимавшийся декором, певший в театре... Касумовы были родом из Ордубада – с другого края Азербайджана, но именно они возвели множество знаковых сооружений центра Баку.

А если бы удалось встретиться с архитекторами того времени, это было бы совершенно замечательно! Йозефа Гославского в начале 1910-х я бы уже не застал, а вот с Казимиром Скуревичем, Йозефом Плошко поговорил бы обстоятельно.

И наконец, мне бы очень хотелось побеседовать с парой бакинских каменотесов, которых итальянский скульптор Антонио Франзи учил пиктографической (не путать с традиционной орнаментальной) резьбе по камню. Неплохо было бы увидеться и с самим Франзи, который, насколько мне известно, женился на бакинке и остался здесь на годы. Словом, я бы постарался познакомиться со всеми людьми, стоявшими у истоков архитектурного наследия старого Баку, от заказчиков до каменотесов. Говоря об истории архитектуры, мы очень часто незаслуженно обходим вниманием главное действующее лицо процесса – заказчика. Того, кто платит и, соответственно, заказывает музыку.

Дом с глициниями

Дом Теймурбека Кулибекова и Наджафкули Мамедова – единственный в Баку, во дворе которого цветет глициния. Особняк на бывшей Врангелевской улице (ныне Ахмеда Джавада, 4) внешне не броский, как, например, утонченный особняк Гаджинского или парадно-праздничный дворец Мухтарова. Можно пройти мимо и не заметить деталей, а можно остановиться и прочесть на ступени у входа годы постройки: 1909–1910. Нажимаем волшебные кодовые цифры 1–0–9 в любой последовательности, входим в парадную и видим на пороге латинскую надпись Salve – «Добро пожаловать!» Мы словно оказываемся в Италии: фрески, витражи, искусно исполненное литье лестничного марша... Правда, в советское время в ходе «планового ремонта» часть росписи закрасили, но до третьего этажа, к счастью, ЖЭК не добрался. И там сохранилась потрясающая галерея фресок – портретных, пейзажных... Кстати, здесь до сих пор проживают наследники и Теймурбека Кулибекова, и Наджафкули Мамедова – уже в четвертом поколении.

История этого дома началась с трагедии: у супругов Кулибековых почти одновременно умерли два сына из троих – один от инфекционного заболевания, а другого уронила кормилица. Чтобы несчастная мать смогла прийти в себя, Теймурбек вывез супругу сперва на лечение в Германию, а затем на реабилитацию в Альпы. И пока целый год Усния ханым оправлялась в горах от пережитого, Теймурбек выстроил для супруги новый дом, чтобы по возвращении ей ничто не напоминало о перенесенном потрясении.

Перед самым возвращением молодая жена заявила: «Знаешь, что вернуло меня к жизни? Глицинии!» Удивительные цветы, которыми был обсажен хозяйский дом. В ответ на это любящий муж привозит в Баку рассаду глициний и высаживает их в колодезном дворике нового дома. И одна из этих глициний цветет до сих пор!

В этом доме Усния ханым родила еще шестерых детей. Ее мужа убили в 1918 году, а дом экспроприировали в 1920-м. Кулибековы оказались на улице, но один из благодарных служащих ее покойного мужа, выхлопотавший себе прописку в кулибековском доме, заключил с ней фиктивный брак и таким образом вернул в особняк его истинную хозяйку. Правда, им достались комнаты, где раньше жила прислуга. Зато окна выходили как раз на гроздья цветущих глициний... Там и прожила долгие годы Усния ханым Кулибекова, скончавшаяся в 1976 году. И там же мне рассказала эту историю ее внучка.

***

В большинстве своем дореволюционные бакинские дома эклектичны по стилю. Бытует шутка, что собаки похожи на своих владельцев. В Баку на владельцев были похожи дома. Например, знаменитый дом Гаджинского у Девичьей башни – мешанина стилей, однако исполненная в лучших бакинских традициях сочной резьбы по камню. Элегантные очертания дворца как нельзя лучше перекликаются с аристократичным обликом его бывшего владельца Иса-бека Гаджинского, потомственного дворянина, видного общественного деятеля.

Или дом Митрофанова возле Ахундовского садика – эдакая цитадель, мощь, монолитность. И точно так же выглядел Дмитрий Дмитриевич Митрофанов, то ли пензенский, то ли астраханский мещанин, сколотивший состояние на волне нефтяного бума в Баку, – классический персонаж из «Приваловских миллионов». А гордая стать Муртузы Мухтарова читается в облике его псевдоготического Дворца счастья.

И отдельная увлекательная история стоит за великолепным зданием Государственной нефтяной компании на площади «Азнефть», принадлежавшим Миртаги Мирбабаеву.

Человек, стерший свое прошлое

Нефтепромышленники дореволюционного Баку условно делились на две категории: это были либо выходцы из беднейших слоев, поднявшиеся своими силами на волне нефтяного бума, либо землевладельцы, на чьих угодьях обнаруживались залежи нефти. Миртаги Мирбабаев не принадлежал ни к одной из этих категорий: он был певцом-ханенде, исполнителем мугамных композиций.

История этого человека, описанная Манафом Сулеймановым по воспоминаниям бакинских старожилов, отчасти выглядит как городской фольклор и, возможно, нуждается в подтверждении, однако именно его считали первым исполнителем мугама, чей голос был записан на граммофонную пластинку. Неплохо зарабатывая исполнительским искусством, Мирбабаев решил попробовать себя в нефтяном бизнесе: уже по вполне подтвержденным данным, в 1906 году он основал компанию, которая к 1909 году добывала 1,5 миллиона пудов нефти в год. Это и позволило вокалисту приобрести дворцового типа особняк, поменять свой социальный статус и стать нефтепромышленником.

Но именно с этого момента начались проблемы Миртаги Мирбабаева. Дело в том, что нефтепромышленники, восхищавшиеся им как исполнителем и платившие ему щедрой рукой, вовсе не собирались считать его человеком своего круга. Это непризнание привело к своеобразной одержимости: Мирбабаев начал скупать свои пластинки и уничтожать их, чтобы не оставить памяти о своем певческом прошлом. Как гласит одна из историй, последнюю из своих грампластинок он уничтожил в эмиграции, выменяв ее чуть ли не на последнее золотое кольцо в одном из парижских кафе. По другой версии, вернувшись из Франции в Турцию, в последние годы жизни он от безысходности был вынужден зарабатывать себе на жизнь тем, с чего некогда начинал.

Первая женская

Отец Сары Тагиевой – знаменитый бакинский промышленник Гаджи Зейналабдин Тагиев, некогда сын бедного башмачника из бакинской крепости, начинал подмастерьем каменотеса. Однако благодаря незаурядному уму, трудолюбию и деловой хватке он сумел стать одним из пионеров местной нефтяной индустрии, а также наиболее почитаемым из местных меценатов. Удостоенный множества наград, звания «Потомственный почетный гражданин города Баку», дослужившийся до чина действительного статского советника, что соответствовало генеральскому чину в военной иерархии, Гаджи Тагиев так и «не разжевал даже азбуки соль», о чем можно судить по документам с его весьма своеобразной подписью.

Однако не одолевший грамоту магнат финансировал выпуск одной из популярных городских газет – «Каспий», основал первый в городе театр, где в 1908 году была поставлена первая на мусульманском Востоке опера «Лейли и Меджнун». Самым же выдающимся его достижением является открытие в 1901 году первой светской школы для девочек-мусульманок. При этом Тагиев руководствовался следующим принципом: дав образование мальчику, получаешь одного образованного человека, дав образование девочке, получаешь образованную семью.

Понимая, что подобная идея может встретить прохладное отношение имперских властей, Тагиев благоразумно приурочил открытие школы к коронации Их Императорских Высочеств и даже нижайше испросил разрешения назвать школу именем последней российской императрицы Александры Федоровны. Но была проблема посерьезнее – местное духовенство, которое имело колоссальное влияние и могло заблокировать всю идею одной фетвой – запретом на посещение школы. Аргументы мулл-радикалов сводились приблизительно к следующему: наши бабки не ходили в школы, наши матери не ходили в школы, с какой стати посылать в школы наших дочерей?

Чтобы преодолеть это препятствие, Тагиев решился на довольно необычный шаг. Как пишет Манаф Сулейманов в книге «Дни минувшие», он отправил доверенного человека в Иран ко всем ведущим шиитским религиозным деятелям (муджтахидам), и у каждого за определенное вознаграждение получил письменное благословение на открытие женской школы в Баку как не противоречащей постулатам Корана (что было абсолютной правдой). Именно этими письмами впоследствии нейтрализовали аргументы наиболее рьяных оппонентов.

Так в октябре 1901 года в Баку появляется первое на Востоке светское учебное заведение для девушек-мусульманок, носившее название «Александринское русско-татарское педагогическое училище». На строительство здания было потрачено 65 тысяч рублей, еще 125 тысяч Тагиев вложил в банк неприкосновенным капиталом, проценты с которого шли на поддержание школы. Таким образом, выражаясь современным языком, была создана жизнеспособная бизнес-модель женского учебного заведения пансионного типа.

Однако оставалась нерешенной не менее важная сторона, называемая ныне образовательным контентом. Его обеспечила супруга Гаджи Зейналабдина Сона ханым Тагиева-Араблинская, выпускница одной из престижных бакинских женских школ – заведения Святой Нины. Поскольку по уставу преподавательницы должны были быть исключительно мусульманского происхождения, костяк препсостава составили татарки. Так, первой директрисой школы Тагиева была литовская татарка Марьям ханым Сулькевич, затем ее сменила Рахиля ханым Терегулова. Преподавание велось на русском языке, а за основу учебного плана была взята программа российских четырехклассных женских школ. Исключение составляли Закон Божий и уроки рукоделия и домоводства «применительно к потребностям мусульманской семьи».

Сара ханым Тагиева, средняя дочь Гаджи Зейналабдина Тагиева, сохранила раритетные документы, связанные с деятельностью своего отца, вплоть до воспоминаний выпускниц основанной им школы. Последовательность и чисто отцовское умение доводить начатое до конца позволили ей собрать уникальные материалы, невзирая на запреты советского времени. Сегодня нет в живых ни одной из выпускниц тагиевской женской школы, как нет и самой Сары ханым, однако собранные ею в 1950–1960-е годы воспоминания служат незаменимым источником информации о первом светском учебном заведении для мусульманских девочек.

***

У меня был период, когда я считал, что история «моего Баку» закончилась в 1920 году. До этого все было хорошо, а потом – плохо. Потребовались время и опыт, чтобы я раскрыл глаза шире. Да, в 1920-е годы жизнь в городе менялась радикально, порой трагично, но она продолжалась! Посмотрите: в 1924 году в Баку пошел первый трамвай, а в 1926-м – первая во всем Союзе пригородная электричка, проводится городская канализация, осуществляется ряд серьезных инфраструктурных проектов... Кстати, бакинский трамвай за 65 лет (1924–1989 годы) перевез пять миллиардов пассажиров, то есть почти все население земного шара! Сегодня мы мечтаем о его возрождении, и я очень надеюсь, что к его столетию, а может, и раньше Баку получит новый, современный, стильный трамвай.

Прогуливаясь по Баку, я люблю ставить то или иное сооружение в исторический контекст. И тогда появляется очень интересный фон. Так, в 1934 году по проекту Алексея Щусева (автора Казанского вокзала и Мавзолея Ленина в Москве) и Исидора Француза возводится отель «Интурист». И в том же году сносят католический костел Святой Марии, а по диагонали от него архитекторы К. Сенчихин и М. Гусман возводят один из ярких образцов бакинского конструктивизма – здание общества «Динамо», за которым раскинется футбольный стадион. Спустя несколько лет снесут Биби-Эйбатскую мечеть и Александро-Невский собор, и одновременно в городе появятся первые джазовые бенды. Словом, вырисовывается очень неоднозначный исторический антураж. Такой же бурный, каким было то время.

***

Любопытна история лютеранской кирхи на улице Телефонной (сегодня улица 28 Мая). Фактически ее спас… памятник Кирову. Киров проработал в Баку всего год. Но после его убийства в 1934-м началась массовая «кировизация» всего и вся, которая не обошла стороной и Азербайджан: проспекты имени Кирова, университет имени Кирова в Баку, даже древнюю Гянджу переименовали в Кировабад. А в 1938 году скульптор Пинхос Владимирович Сабсай начал работать над монументом Кирову. И благодаря этому в период, когда росчерком пера сносились храмы, кирха была сохранена. С ее высоким остекленным потолком, естественным освещением, лютеранская церковь оказалась идеальным местом для мастерской скульптора-монументалиста. Под ее сводами Сабсай и лепил без малого 10-метровую статую Кирова, которую, по воспоминаниям скульпторов, с большими трудностями выносили из церкви вперед ногами. Так памятник убитому большевику спас прекрасное произведение бакинской готической архитектуры.

Виток судьбы

История Баку полна парадоксов и зачастую странных совпадений. Так, в 1938 году расстреляли первую азербайджанскую пианистку Хадиджу Гаибову, и в этом же году первая азербайджанская оперная певица Шовкет Мамедова стала первой азербайджанкой – народной артисткой СССР. Дочь тифлисского сапожника, она благодаря своему таланту смогла отправиться на учебу в Милан – содействие в этом ей оказал все тот же Гаджи Зейналабдин Тагиев, сын бакинского сапожника. Однако восемь месяцев спустя финансирование прекратилось, и Шовкет с трудом нашла средства, чтобы вернуться в Баку. Здесь ей решил помочь молодой, но уже заявивший о себе композитор Узеир Гаджибейли, устроивший 15-летней девушке бенефис, дабы собрать финансы для ее дальнейшего обучения. Юная Шовкет оказалась первой певицей-мусульманкой, осмелившейся выйти на сцену, да еще в смелом европейском одеянии и с открытым лицом!.. Скандал разразился столь бурный, что организаторам было уже не до сбора средств. Гаджибейли с группой актеров наспех усадил перепуганную Шовкет в фаэтон, крикнув кучеру: «Гони так, чтобы искры из-под колес летели!»

Это случилось в Тагиевском театре 13 апреля 1912 года. А спустя ровно 100 лет в Баку в возведенном за восемь месяцев грандиозном комплексе Crystal Hall проходит самый крупный песенный конкурс Европы «Евровидение»!

***

Я мечтаю о том дне, когда смогу так же, как в свое время мои дед и прадед, плавать в Бакинской бухте. Для этого бухта должна стать зоной нулевого сброса, и экологический баланс постепенно восстановится. На первый взгляд, это может показаться невыполнимой задачей, но если серьезно, то все вполне осуществимо. Так, какие-то восемь-десять лет назад мало кто мог представить, что Приморский бульвар увеличится в три раза и растянется от «черного города» до 20-го участка, что нефтяные площади Биби-Эйбата будут рекультивированы... К счастью, как показывает практика последних лет, если у нас берутся за что-то на государственном уровне, то доводят это до конца.

Современный Баку – достойный наследник архитектуры прошлого. Чего только стоит потрясающее здание Центра Гейдара Алиева, созданное Захой Хадид. Я часто ловлю себя на мысли о том, что, приезжая в город в ночное время, я сразу же ищу глазами огни Flame Towers. Их сияние для меня означает, что город живет своей жизнью. И в нем все спокойно.