Культура
Выставка «Астар» прошла в Московском музее современного искусства в рамках Московской международной биеннале молодого искусства.
Центральная часть экспозиции – небольшое стадо белых вентиляторов. Стадо, роща… похоже еще на выводок гигантских ветряков на немецкой или голландской равнине, которые величественно плывут на фоне облаков, медленно перемалывают воздух. В тексте из каталога выставки вентиляторы сравнивают с солдатами «терракотовой армии» одного из китайских императоров, теми тысячами воинов, что плечом к плечу дождались археологов.
Да, вентиляторы китайские, но геополитический аспект вряд ли главный в этом произведении Замира Сулейманова. Думаешь скорее о том, как легко меняет свой смысл предмет, погруженный в иной контекст, сказали бы культурологи, или, проще, выдвинутый в центр внимания. Циркуляция воздуха в помещении – интимная жизнь природы, ее, так сказать, подкладка; если же художник делает на этом аспекте акцент, оживает целая стая метафор, связанных с ветром перемен, свежестью и свободным дыханием. Зритель думает, что, когда музей закроется, служитель нажмет на кнопку, вентиляторы остановят лопасти… Главные же кнопки находятся внутри человека, а не на приборной панели.
В закутке работа на смежную тему – «Летний хит» Фархада Фарзалиева. Как бы комната без одной стены, на трех остальных – морской пейзаж, каспийский простор. И вновь воздух как важная часть произведения – на этот раз он сочится из невидимого кондиционера. Прохлада в зной. Пол засыпан песком, стоит пляжный лежак, зритель может лечь и помедитировать – на море, на ветер. На открытии было много желающих завладеть лежаком, а позже я пришла в музей в будний день, когда посетителей было немного, и увидела примечательную сцену: грузный мужчина мечтательно дремал внутри инсталляции, иногда просыпался, брал горсть песка справа от лежака, пересыпал налево, потом наоборот. Устанавливал с песчинками индивидуальный контакт.
Обе эти работы, кстати, отсылают к истории бакинского завода кондиционеров, флагмана советской еще промышленности. Кроме как в Баку кондиционеров в СССР нигде не выпускали, сам прибор считался предметом роскоши. Эпоха ушла, представления о роскоши изменились, но вряд ли умрет метафора «свежего ветра» и потребность в личном контакте с песчинками бытия.
Ближе к телу
Название выставки «Астар», организованной Пространством современного искусства YARAT, сознательно провоцирует на каламбуры. Московскому любителю искусств в слове «Астар» слышится «астра», звезда, а на азербайджанском слово значит нечто на первый взгляд вовсе не возвышенное – «подкладка». Первый взгляд, однако, часто бывает поверхностным. Подкладка – это глубина, основа жизни, то, что не зависит от нажатия кнопок.
Предыдущее поколение азербайджанских актуальных художников много внимания уделяло национальному колориту – коврам, узорам, миниатюрам, тому, что международный зритель воспринимал как «восточные тренды». Это было естественно и разумно и со стратегической точки зрения (в любом искусстве для истории ценна его связь с почвой), и с тактической (когда только входишь в мировое художественное сообщество, по «экзотическим» чертам тебя научатся узнавать быстрее). Но время не стоит на месте, азербайджанские художники стали своими в мире contemporary art, и следующим естественным шагом кажется концентрация на интимном, на личных переживаниях художников.
«Личное», «интимное» чаще ассоциируется с женским. Возможно, это заблуждение, но применительно к выставке «Астар» формула срабатывает. Куратор Наиля Аллахвердиева собрала в экспозиции очень много женских работ. Причем речь не просто о женских подписях, но и о темах, близких к классической проблематике феминистического искусства.
Тахмина Али (фотосерия «Пустой дом») представляет портреты обнаженных девушек, но любование чистыми формами затруднено, поскольку у всех моделей закрыты лица. Это, несомненно, политическая реплика, связанная с проблематичностью жанра ню в Азербайджане (куратор пишет: «Общественная мораль достаточно нетерпимо относится к тем, кто выставляет на всеобщее обозрение свое обнаженное тело. Все же под влиянием массовых информационных технологий толерантность к такого рода явлениям увеличивается»). Но интереснее, возможно, легко считываемое общечеловеческое высказывание: голое тело, не одухотворенное живым блеском глаз, не содержит в себе ни капли эротизма. Душа как ключевое понятие – вот что неожиданно объединяет модный феминизм с религиозным сознанием.
Лишена эротизма и тонкая эскапада Лалы Гасим под названием «Красный». Эта отсылка к очень популярным произведениям итальянца Лючио Фонтана: монохромным холстам, разрезанным точным ударом хищного скальпеля. В «Красном» художница зашивает разрез не слишком уверенными белыми нитками, актуализируя непраздный в современном мире вопрос сохранения невинности.
Следующий шаг взаимоотношения женщины и социума зафиксирован в видеопроекте Ситары Ибрагимовой «Мальчик – да, девочка – нет», посвященной новой проблеме традиционных обществ: средства планирования семьи столь усовершенствовались, что стало возможно выбирать пол ребенка. Девочки «отбраковываются», сколь бы двусмысленно ни звучало это слово. В основе работы Ибрагимовой – интервью с женщинами, решившими рожать дочерей и столкнувшимися при этом с социальными проблемами. Это тот случай, когда искусство публицистично – и у такого искусства не меньше прав, чем у того, что предпочитает создавать обобщенные символические образы.
Отличный образец последнего – «Предельное безразличие» Фидан Сеидовой. Горящий дом и женщина, прохаживающаяся на его фоне с поразительной индифферентностью. Первый вопрос – ожидать ли нам от героини видео каких-либо активных действий – быстро сменяется подобием умиротворения. Жар пламени – не ветер с моря, но зрелище огня – одно из самых завораживающих на свете. Когда долго смотришь на огонь, сгорают представления о времени и пространстве и вспоминается, что одна из функций искусства – помогать забывать.
Нежность в «цифре»
Поднявшись до таких символических вершин, невольно начинаешь двигаться вспять, к чему-то более конкретному. Еще одно произведение Фархада Фарзалиева, «СМС-диаграмма», подчеркнуто современно и однозначно принадлежит своей эпохе. Это «годовая переписка по мобильному телефону между мужчиной и женщиной от начала их отношений до полного краха». Всплески строк – намек на тревожные скачки медицинских графиков на экране. Русские слова латинскими буквами: это одновременно и международный контекст, и предельно личная исповедь.
Следы этого скольжения между международным контекстом и частными жизнями можно обнаружить у всех молодых азербайджанских художников. Впрочем, поиск оптимального сочетания составляет суть всякой художественной деятельности.
Проект «Торпанк» («тор» – паутина) – коллекция сетевых коллажей, где поп-символы восточной культуры смешиваются с образцовым европейским кичем. Результат получается остроумным и трогательным: удивительно, что до сих пор не появилось подобного направления в национальном кинематографе.
Элтуран Маммадов в своем проекте «8 бит» внедряет в азербайджанский пейзаж пиксельных чудиков, отсылая привет знаменитому стрит-артисту Space Invader, наводнившему Париж своими «космическими захватчиками». Но, в отличие от Invader, отправляющего цифровых монстров в городскую среду, азербайджанский художник десантирует инопланетных существ в сонную сельскую идиллию, где они выглядят нелепо и одиноко.
Важно, чтобы вентилятор не выключался. Молодое искусство Азербайджана находится в движении: выставка «Астар» подчеркивает это даже с некоторым радикализмом.
