Ковер «Спорт». 1969.

Экспозиция, посвященная десятилетию включения азербайджанского ковра в Список культурного наследия ЮНЕСКО , выставлялась в Государственном музее Востока в Москве.

Ядром экспозиции из 40 предметов искусства стали ковры, на которых в традиционные композиции вплетаются серп и молот, образы Ленина, Молотова и Ворошилова. Эти уникальные произведения иллюстрируют попытки мусульманского Азербайджана осмыслить новую для него философию советской реальности. Организаторами проекта выступили Азербай¬джанский национальный музей ковра (Баку), Государственный музей Востока и Фонд Марджани (Москва).

В ранние годы советской власти на плечи мастеров прикладного искусства и кустарного производства была возложена миссия «агитировать за счастье». В Азербайджане с его устоявшимися ремесленными традициями и древней изобразительной культурой эта задача была особенно актуальна. Стоит напомнить, что в Баку в те времена практически отсутствовало станковое изобразительное искусство, однако существовала богатейшая местная орнаментика, отражавшаяся в ковроткачестве, вышивке и книжной миниатюре. На стремительно совершающиеся радикальные перемены предстояло реагировать художникам, ответственным за традиционные народные промыслы.

Директор Музея ковра в Баку Ширин Меликова, сокуратор выставки, размышляя об азербайджанском ковре, назвала его символом, отражающим все исторические периоды истории страны: «В советское время многие виды народно-прикладного искусства были забыты, но ковроделие в республике продолжало развиваться, отражая эпоху и ее характерные черты». С приходом большевиков в Азербайджане стало действовать акционерное общество «Закгостторг» (Закавказское государственное торговое объединение), призванное стимулировать ковроделие в республике и налаживать экспорт шерстяного товара на мировые рынки. Однако очень быстро ковры стали не только важным предметом экспорта молодого советского государства, но и действенным инструментом идеологической пропаганды.

Историческим предшественником сюжетных ковров Азербайджана советского периода Ширин Меликова называет дворцовые ковры Сефевидской эпохи, центром которой был город Тебриз. Как и тебризские ковры, произведения ковроткачей советского Азербайджана выполнялись по эскизам лучших художников своего времени. Александр Седов, директор Музея Востока, увидел даже более древнюю аналогию, сравнив композиции советских ковров с рельефами времен империи Ахеменидов: «Ленин с предстоящими трудящимися народами Востока – это точная калька Персеполя, где царь царей принимает подданных».

Эскиз плаката «Красный Азербайджан » Художник Сергей Городецкий.

В эпоху развитого соцреализма эскизы для сюжетных ковров создавали такие известные живописцы, как Микаил Абдуллаев, Газанфар Халыгов, Исмаил Ахундов, Кязым Кязымзаде, Салам Саламзаде. Подобно тому как в дворцовых коврах использовали классические сюжеты охоты и придворной жизни, ковры советского Азербайджана отражали мельчайшие детали динамичной эпохи, полной стремительных перемен. Великолепным примером служит гигантский шерстяной «Нефтяник», созданный в 1969 году под руководством великого ковроткача и создателя Музея ковра Лятифа Керимова. Центральное поле занято группой под алым знаменем: уверенно глядя в светлое будущее, рабочий-нефтяник шагает в компании сбросившей чадру свободной сельчанки, женщины, уже получившей образование, и пионера. Строители коммунизма изображены на фоне индустриального бакинского пейзажа. В кайме ковра, как это было принято веками, традиционные орнаментальные элементы (картуши-кетебе, лячяки), а в боковых орнаментах – цистерны, нефтеперегонные трубы, жанровые сценки с бытовыми подробностями жизни нефтяников. По орнаменту малой каймы ковра тянется ритмически организованный нефтепровод. Все вместе – совершенный образец орнаментального искусства, лучшее свидетельство того, что ковер во все времена служил отражением эпохи.

Ковер «Нефтяник». 1969.

Не менее интересны представленные в экспозиции образцы вышивок и текстильных панно. Мастерицы-вышивальщицы, ученицы прикладного отделения первой Художественной школы в Азербайджане, открывшейся в 1920 году и преобразованной в Художественное училище имени Азима Азимзаде, принялись за дело с азартом. Новым порядкам молодые мастерицы посвящали свои панно (на выставке представлена их большая серия из коллекции Музея Востока) и аппликации в сочетании с вышивкой. Актуальными сюжетами были повышение уровня грамотности, подъем сельского хозяйства, вступление в колхозы, пионерское движение. Особый упор ремесленницы делали на тему освобождения женщины Востока и снятия чадры.

«В 1920-е годы, когда еще не были установлены клише официальной пропаганды, художники могли довольно свободно высказываться на новые темы, даже если при этом выполнялся определенный госзаказ, – поясняет сокуратор выставки Мария Филатова (Музей Востока). – Мастерицы позволяли себе тонко подбирать оттенки и создавать вполне авангардные композиции. В училище преподавали приехавшие из России профессиональные художники-авангардисты, в том числе футурист Сергей Городецкий».

Ковер «Стахановцы». Карабах. 1937.

В ярко выраженные революционные сюжеты с идеологической символикой каждая из авторов, чьи имена, увы, не сохранились, вплетала трогательные детали: рядом с первым трактором не забывали изобразить привычные растительные узоры и райских птиц, по соседству с алым стягом ввести минарет. Над серпом и молотом вышивали полумесяц. В трогательной на¬ивности того во многом еще гибридного периода заключается необычайная искренность.

Каких-то несколько лет назад невозможно было представить себе подобную эмансипацию в Азербайджане: полуобнаженная горянка с красным знаменем в руках мчится спасать подруг от векового рабства, на бегу сбрасывая чадру. Просвещенный агитаторами от искусства автор, без сомнения, вдохновлялся полотном Эжена Делакруа «Свобода на баррикадах». Тот же мотив прочитывается в роскошных акварельно-гуашевых эскизах к панно «Снятие чадры», подписанных Гюльбике Искандеровой.

По композиции текстильные панно 1920-х годов существенно походят на политические плакаты тех лет, с той лишь разницей, что вторые включали текст на двух языках – русском и арабском. В сходстве можно было убедиться здесь же, на выставке. Плакат, выпущенный в 1921 году издательством ХОБР БакКавРОСТА, гласил: «Работницы-мусульманки! Царь, беки и ханы лишали тебя прав. Ты была рабой в государстве, рабой на фабрике, рабой в семье. Советская власть дала тебе равные со всеми права. Она разбила цепи, которые тебя сковывали!»

Если персонажи шелковых аппликаций 1920-х годов имели очень приблизительные черты лиц, а порой они вовсе отсутствовали, то вышивки 1930-х годов обретают портретную определенность. На затканных тонким растительным орнаментом хлопковых основах под михрабной нишей возникают лики вождей мирового пролетариата, Ворошилова, Сталина, Молотова.

«С приходом советской эпохи классическая традиция не прекратилась, лишь немного видоизменилась. Об этом говорят и ковры, и плакаты, – подчеркнул на открытии выставки Рустам Сулейманов, основатель Фонда Марджани. – Сила искусства сохраняет свою ценность и остается жить даже на фоне самых радикальных политических изменений. В то сложное время Азербайджан обрел новый язык и новую идентичность».

Панно «Снятие паранджи». 1920-е.