Имена азербайджанских режиссеров сегодня звучат по всему миру. Фильмы сняты в Азербайджане, пейзаж играет в них едва ли не важнейшую роль; в кадре присутствуют азербайджанские актеры и простые люди, с экрана звучит азербайджанская речь. Можно ли говорить об азербайджанской «новой волне» и какие факторы способствуют оживлению национальной киноиндустрии, мы попытались разобраться в нашем специальном проекте.

Единственным полнометражным фильмом, снятым на постсоветском пространстве и оказавшимся в конкурсной программе престижнейшего фестиваля авторского кино в Локарно, стал «Хамелеон». Это драма о возвращении в отчий дом, снятая за десять тысяч евро двумя азербайджанцами, которым нет тридцати: режиссером регионального телевидения города Евлах Эльвином Адыгозелом и бывшим сотрудником нью-йоркского VBS.tv и московского «Дождя» Руфатом Гасановым.

БАКУ: Руфат, такой странный вопрос: почему вы работаете в соавторстве?

РУФАТ ГАСАНОВ: Так проще делать дебютный фильм – скинувшись. Я думаю, мы с Эльвином будем сотрудничать и дальше, но не в качестве сорежиссеров.

БАКУ: Но картину «Форс-мажор» вы тоже не один снимали. Значит, находите в этом что-то для себя плодотворное?

Р.Г.: Надо понимать, что и «Хамелеон», и «Форс-мажор» – очень малобюджетные работы. Вдвоем снимать технически легче. Мы же делали все на свои деньги. К примеру, «Форс-мажор» появился на свет так. У меня в Америке был друг – турецкий киноман по имени Джем, с которым мы вместе смотрели кино. Потом возникла идея сделать что-то свое: сколько можно смотреть чужие фильмы? Мы подошли к делу серьезно: собрали денег на kickstarter.org, добавили своих и сняли семь минут за семь тысяч долларов. Снимали на границе с Канадой. Помню как сейчас: новогодняя ночь, снег и тишь, которую нарушают только вой волков и визг пилы – это мы пилим фанеру для декорации.

БАКУ:То есть ваши фильмы – в прямом смысле «селф-продакшн»? А кто был оператором «Хамелеона»? Картина интересно снята.

Р.Г.: Оператором был азербайджанский фотограф Дадаш Адна. Точнее, оператором-постановщиком. Все делали вместе. И я тоже руку к постановке кадра приложил (смеется).

БАКУ:Вы делали предварительные раскадровки к фильму?

Р.Г.: Нет. Даже точного сценария не было. Только общая схема сюжета. Все прочее рождалось по ходу съемок.

БАКУ: В вашей картине играют непрофессиональные актеры. Это тоже вопрос бюджета?

Р.Г.: Это моя принципиальная позиция. Я и впредь собираюсь работать с непрофессионалами. Мне так интереснее. С ними легче избегать штампов. Какой бы ни был замечательный актер, у каждого из них есть набор наработанных приемов. От простых же людей не знаешь, чего ждать, и часто получаешь такие реакции, которые бы никогда сам не придумал. Мы искали типажи, которые нам подходили.

БАКУ: А органичного поведения в кадре каким образом достигаете? Люди же зажимаются.

Р.Г.: Это и есть работа режиссера.

БАКУ: Интересно, какие у вас есть хитрости? У всех режиссеров, которые работали с непрофессионалами, – Антониони, Формана, Годара – были фирменные приемы. Кто-то камеру включал раньше, кто-то вообще снимал лишь репетиционные моменты. А вы что придумали?

Р.Г.: Мне проще объяснить на примере музыки. Вот возьмем моего близкого друга Исфара Сарабского. Он садится за рояль, и ты не понимаешь, что он с собой делает, чтобы зрители услышали ТАКОЕ. То же самое и на съемочной площадке – включается какой-то внутренний барометр, который показывает: это фальшь, а это – то, что надо.

БАКУ: Но вы оговариваете с актерами какие-то границы роли?

Р.Г.: Мы задаем сюжетные рамки. То есть я могу сказать: сейчас я войду в комнату, и вы будете брать у меня интервью. А каким образом они будут это делать, какими словами пользоваться – их дело. Иногда, конечно, чувствуешь какую-то лажу и просишь сказать иначе.

БАКУ: Вы учились режиссуре в Америке. Как вас потом занесло в летнюю школу ВГИКа?

Р.Г.: Я снял свой первый фильм «Форс-мажор» как раз после окончания колледжа Бэйтс в Новой Англии. А потом закончилась виза, и я вернулся в Баку. И мне друзья подсказали, что можно подать документы в эту киношколу. Делать было особо нечего, я подал, меня взяли, я поехал и даже какой-то спецприз жюри получил за фильм «O, Sortie!», снятый там. А председатель жюри Владимир Фокин позвал меня учиться на Высшие курсы сценаристов и режиссеров.

БАКУ: Различается ли атмосфера творческих мастерских в американских университетах и постсоветских вузах?

Р.Г.: Очень, небо и земля. В России – во ВГИКе и на Высших курсах – чувствуется школа советского кино, связь с богатой традицией. В Штатах подход иной. Там, где я учился, был силен факультет театра, а факультет кино только открылся. Неожиданно интересным оказался курс по так называемой modern stage: история современной драмы от Чехова, Стриндберга, Ибсена и Беккета с Ионеско до самого Дэвида Мэмета. Многие профессора были увлечены европейским кино – «новой волной», неореализмом, но при этом учили нас жестко по канонам голливудской системы. Кто-то хорошо сказал, что американское кино строится на крупных планах, а европейское – на общих. Если грубо, то примерно так и есть.

БАКУ: Ну, это спорный тезис: Эйзенштейн, Бергман – сплошные крупные планы. В «Хамелеоне» действительно преобладают живописные общие планы. Но не только же поэтому фильм был отобран на один из самых престижных фестивалей авторского кино. Как вообще приняли картину в Локарно?

Р.Г.: У нас там было четыре показа, включая пресс-показ. И все четыре раза полные залы. Пресса, особенно российская, очень тепло о нас отозвалась. Конечно, были и негативные отзывы, но мы были к этому готовы. «Хамелеон» – очень странная картина.

БАКУ: Расскажите о вашем соавторе Эльвине Адыгозеле. Я так понимаю, что он прямая вам противоположность: вы человек мира, он же сознательно укоренен в Азербайджане и никуда не собирается уезжать.

Р.Г.: Он потрясающе разбирается в элитарном европейском кино. Следит за последними новостями кинофестивалей. Мучает меня вопросами типа: «Помнишь такой-то фильм – он победил в таком-то году в Сан-Себастьяне?» Эльвин – самородок. Очень талантливый и глубокий человек. Когда мы познакомились, я посмотрел его короткометражку «В тумане» и удивился, насколько современно она выглядит.

БАКУ: А как вы с Эльвином делили обязанности на площадке?

Р.Г.: У каждого были идеи по поводу сюжета, которые мы объединили по ходу съемок. Я больше работал с оператором. Актеров мы поделили между собой, но за главного героя, который расхаживает в фильме в красных штанах и, по сути, является моим альтер эго, отвечал я. Зато Эльвин сыграл в картине небольшую роль простого сельского парня, который помогает герою делать в доме ремонт.