Фото: Александр Гронский

34-летний Эльвин Набизаде – яркий представитель той новой волны азербайджанских концептуалистов, для которых искусство, по Джозефу Кошуту, чисто художественный жест. Будущий художник родился в семье инженеров, его отец отчаянно мечтал, чтобы хоть кто-то из четверых детей стал врачом – и Эльвин поступил в медицинский. Но учиться не смог: «Не могу сказать, что родился художником, но чувствовал, что творчество – это мое, – признается Набизаде. – Сначала я думал, что должен стать режиссером». Однако вступительные экзамены на режиссерский факультет в Институт культуры Эльвин провалил. Зато в это же время попал в компанию студентов и выпускников Художественной академии, среди которых был прославившийся позже на весь мир Фаиг Ахмед. «Я общался в этой молодой творческой тусовке и понимал, как мне близок их образ мысли, образ жизни».

Поступив в 2008 году в Художественную академию, Набизаде попал к лучшим педагогам страны, которые позволили ему почувствовать творческую свободу. «Никогда не забуду, как на первом курсе Камал Алекперов сказал нам: научить рисовать или лепить можно и дрессированного осла, а быть художником – это состояние души. Я тогда смотрел на работы Родена и думал: смогу ли когда-нибудь так же филигранно работать с камнем, бронзой, гипсом? А потом понял, что это никому не нужно. Нужно найти свой голос».

Голосом Набизаде стали инсталляции на тему этнической самоидентификации и национальной культуры, созданные из музыкальных инструментов.

Under One Sun, 2017

«На Венецианской биеннале 2017 года было представлено несколько моих работ, но одна из них имела для меня особенное значение. Это инсталляция из 44 сазов, этакая радуга-дуга.

За два года до того я пережил личную трагедию – потерял отца. Он был талантливым человеком, душой компании, инженером по специальности и музыкантом по призванию. В нашем доме часто собирались папины друзья, и в разгар посиделок он начинал играть на сазе. Мелодичные, пронзительные звуки этого древнего инструмента я слышал все детство – и в какой-то момент, пресытившись, отрекся от народной музыки, стал фанатом рока. Помню, даже дал себе слово никогда не слушать саз. Но от себя, от своей природы не убежать.

Когда отца не стало, я понял, что именно саз – связующее нас звено, тот самый элемент, символ, определяющий его и мою суть. Целый год я работал над этим проектом: собирал сазы, рисовал эскизы будущей инсталляции, экспериментировал с формой и подачей. Этот долгий процесс стал для меня актом принятия себя и одновременно утешением; работа помогла не то чтобы смириться с потерей папы, но пережить ее.

Совершенная форма инструмента, его плавные линии и наполненность подсказали финальный вариант инсталляции. Для меня Under One Sun – не только дань уважения предкам и признание своих корней, но метафора такого важного аспекта жизни, как непрерывная преемственность поколений».