Эмир Кустурица: неопалимый

В Баку прошел концерт кинорежиссера и музыканта Эмира Кустурицы с его залихватским No Smoking Orchestra – и это хороший повод вспомнить, почему балканец занимает совершенно особое место в душе множества людей.

Функция, или, если угодно, миссия Эмира Кустурицы почти всегда состояла в том, чтобы отбрасывать зрителя назад, в золотой век и на поиски рая. Но если в период расцвета он делал это с помощью фильмов, то в последние годы уже сам превратился в такой талисман из лавки древностей (вероятно, поэтому и стал играть в своем кино главные роли).

Кустурица был одним из самых впечатляющих и форс-мажорных кинофокусников 1990-х годов – как минимум для тех, чья молодость пришлась на то десятилетие. Вот разбудят и спросят: что такое вообще были девяностые? Много чего, конечно, можно вспомнить, но среди этого множества непременно обнаружится особый отдел под грифом «незабываемое», а там Лили Тейлор в ночной рубашке и с сигаретой в зубах играет на аккордеоне. Мальчик в школьном бэнде разучивает «24 тысячи поцелуев» Челентано (оговоримся: фильм про мальчика, то есть «Помнишь ли ты Долли Белл?», был снят в 1980-е, но широкое хождение получил именно десятилетие спустя, уж в России точно). Неугасимая свадьба откалывается от континента и плывет как кусок праздничного торта в обитель блаженных, а бутылки все бьются и бьются о головы, а головы только крепчают, хотя и ума явно не набираются… Нельзя сосчитать, сколько сотен раз была в те годы прослушана на разных попойках композиция «Калашников», какие попытки предпринимались для безуспешной имитации знаменитого удара головой из «Подполья», и уж не будем тыкать пальцами в тех, кто использовал в медиа казавшийся тогда бесконечно остроумным заголовок «Серб и молод». Словосочетание «культурная апроприация» тогда еще на языке не вертелось, хотя по большому счету всю эту киногеничную цыганщину вполне можно рассматривать и с этой точки зрения.

Вообще, если воспринимать те же девяностые как череду различных форм оголтелости, то балканский угар Эмира Кустурицы займет здесь достойное место наряду, допустим, с рейвом.

И точно так же, как рейв в свое время, угар этот схлынул.

separator-icon

Сегодня Кустурица – это обособленный художественный аттракцион, в котором аутентичность заменяет актуальность. Даже его музыка чего напрочь лишена, так это малейшего намека на моду и современное звучание. От современности здесь разве что антиникотиновое название.

Собственно, этот процесс увядания касается вообще всей балканской эстетики: вспомним, как моден был писатель Милорад Павич, – и что, давно перечитывали? Так и в кино на смену Кустурице пришла, например, румынская волна.

Кустурица и сам это понимает – не зря же в его последнем фильме «По Млечному Пути» всех то и дело калечат огромные австро-венгерские часы: от времени не приходится ждать ничего путного. В любом случае путь самого Кустурицы был предопределен заранее.

В 1984 году в СССР был издан красивый килограммовый том в суперобложке под названием «Сказки народов Югославии» – подходящее чтиво для позднезастойного детства (с иллюстрациями Валерия Юрлова – непростого художника, впоследствии эмигрировавшего в Нью-Йорк, автора метода «пара форм»). Если эту книжку перечитать сейчас, многое станет понятно про эстетику самого Эмира Кустурицы – от фраз типа «Найдите мне невесту, не то все здесь в щепки разнесу» до довольно поразительной сказки «Волшебный лес» о том, как человек блуждает между двумя мирами – праведным и волшебным. Кустурица как раз выбирает волшебный мир, а праведный – то есть официальный мировой порядок – его даже в самом дипломатическом варианте не устраивает, поэтому в последнем фильме у него главными душегубами выступают британские миротворцы.

«Кустурица все про себя признал и предсказал еще четверть века назад, когда снял «Подполье» – главный свой фильм»

На концерте с группой No Smoking Orchestra.

Согласно старой пушкинской формуле, драматического писателя должно судить по законам, им самим над собою признанным. Кустурица все про себя признал и предсказал еще четверть века назад, когда снял «Подполье» – главный свой фильм, болезненный блеск и морок которого невозможно отрицать до сих пор. Это, безусловно, вершина его ломового метода, который он сам описал в мемуарах фразой «У нас как победы, так и поражения ознаменовываются теми же слезами, мы их не разделяем». Для персонажей «Подполья» война в принципе не может кончиться, потому что они живут в героическом воображаемом мире – причем по собственной доверчивости. Мир Кустурицы – это мир подневольной утопии. Там, безусловно, хотят мира, но уже не в состоянии отличить его от военных действий. Так, главный герой, гангстер-партизан Петр Черный, выбравшись из-под земли спустя годы, вновь натыкается на фашистов – только на сей раз он попадает на съемочную площадку, а потом опять на войну.

separator-icon

Эмир Кустурица со своей выстроенной утопической деревней, где находится место красным «Жигулям», собственному вертолету и даже, может статься, пачке сигарет «Югославия», кажется странным архаизмом, но эта архаика – плоть от плоти его фильмов. То есть не только свадебная этнография, но и совершенно невыносимая порой посттравматика, и на каждый ухарский перегуд приходится кадр из разбомбленного зоопарка. Упреки в том, что режиссер зациклен на войне и не может распрощаться с прошлым, особенно трогательны в изложении миллениалов, которые каждый вздох сверяют с психотерапевтом: в случае Кустурицы по-настоящему большой мастер возвращается к несколько более значительной травме – имеет, надо думать, право. Таков кризис художника, и так уж сложились обстоятельства, что его «Восемь с половиной» – это калибр патрона. Почти фрейдистское «Война есть любовь».

То, что Кустурица склонен к депрессии, – известный факт: первый раз его накрыло еще во время съемок «Папы в командировке» 1985 года, и врач вылечил его тем, что сам стал плакать от его историй. Второй большой срыв случился на съемках «Аризонской мечты» – тогда началась балканская война и умер отец Кустурицы; производство фильма остановилось на три месяца. Вообще, «Аризонская мечта» наглядно демонстрирует, что метод и миф для Кустурицы превыше национального чувства: собственно, здесь он предпринял попытку накрыть своим мифом американскую реальность, и у него получилось (хотя в американском прокате фильм хитом, прямо скажем, не стал). Перед нами та же утопия с неприкаянными чудаками, только вместо осликов – «кадиллаки», а вместо цыганского оркестра – мариачи. Та же тоска по некой цельной стране (фильм снимался в трех местах – на Аляске, в Нью-Йорке и Аризоне, – очевидно, три разные Америки, которые Кустурица хотел объединить на манер расколотой Югославии).

«Его «Восемь с половиной» – это калибр патрона. Почти фрейдистское «Война есть любовь»

На съемках фильма «По Млечному Пути» со Слободой Мичалович и Моникой Беллуччи.

В детстве любимым фильмом Кустурицы был черно-белый американский «Титаник» 1953 года с Барбарой Стэнвик. С тех пор он был одержим спасительной неуязвимостью рыб, поэтому его герои под водой чувствуют себя лучше – отсюда и летучий палтус из «Аризонской мечты», и все последующие рыбы из «Подполья». Причем в «Титанике» 1953 года катастрофа носит куда более соборный характер, там в центре не единоличная любовь, как в классической версии Кэмерона, а именно мужская братская общность. Можно представить, как выглядел бы «Титаник» 1997 года, сними его не Кэмерон, а Кустурица, – расписной пьяный корабль, уходящий под воду на пределе пляски и музыки.

Не стоит также забывать, что «Подполье» – это, в сущности, фильм про похождения двух бандитов, пусть и патриотически настроенных. В конце концов, первое, что мы слышим с экрана еще на титрах, – вопль «Я их убью, кум!». В этом смысле имеет смысл сравнить методы Кустурицы и вроде бы совершенно противоположного ему Тарантино. По прошествии лет в этих двух героях девяностых обнаруживается куда больше общего, чем казалось в режиме реального времени, но это тема для более крупного и отдельного исследования. Они оба старые фантазеры и утописты (что в полной мере подчеркнули их последние картины), оба работают в категориях постмодерна, только Тарантино больше использует смех, а Кустурица – плач.

Кустурица, конечно, любит изображать из себя мятежного серба, но по сути он, конечно, мятущийся европеец (причем с детства: папа у него был заведующим канцелярией Информационного бюро Социалистической Республики Босния и Герцеговина, часто ездил в командировки в Англию); сам Э. К. долго жил в Нормандии, преподавал в Америке. В дебютном фильме «Помнишь ли ты Долли Белл?» герой разучивает у микрофона никак не цыганский фольклор, а великую песню Челентано (правда, с перепевки Джордже Марьяновича), да и сам Кустурица предпочитает снимать в кино Монику Беллуччи, а не кого-нибудь. Да и вообще он очень тонко чувствует европейское и американское кино: например, сцена из «Аризонской мечты», когда карета скорой помощи летит на Луну, вероятно, поклон фильму Рене Клера «Я женился на ведьме», где точно так же летит такси.

separator-icon

В последнем его большом кино «По Млечному Пути» нет, в общем, ничего такого, чего бы мы не замечали раньше (за исключением разве что вышеупомянутой Моники Беллуччи, ну и самого Кустурицы в главной роли). Те же страсти, тот же ослик, кочующий из фильма в фильм, те же платья невесты в проточной воде, те же удары головой, тот же Мики Манойлович. Этот фильм, в принципе, описывается строчкой из Окуджавы «И ходят оккупанты в мой зоомагазин»: человеческие характеры здесь уже даже не прописаны за ненадобностью, двигатели сюжета – змеи, пчелы и прочая живность. Всё как и должно быть в волшебном мире. Новость состоит в том, что на сей раз Кустурица пытается отдать должное и праведному миру, внося в фильм религиозное измерение: его герой передвигается на ослике под пулями с зонтиками в руках, совершенно как Христос в известном стихотворении Тимура Кибирова (и заканчивается фильм тоже в монастыре). 

«Человеческие характеры здесь уже даже не прописаны за ненадобностью, двигатели сюжета – змеи, пчелы и прочая живность. Всё как и должно быть в волшебном мире»

На съемках с Фэй Данауэй и Джонни Деппом.

Как бы впредь ни чудил Эмир Кустурица и сколько бы ни пел дифирамбы российским ракетным комплексам (он иногда начинает концерты с гимна РФ, хотя, строго говоря, страсть к русским песням у него давняя – «По диким степям Забайкалья» звучит еще в «Папе в командировке») или престолонаследнику Александру II Карагеоргиевичу, это все входит в правила игры, ведь преувеличенная живость всегда доводит до известной дикости. В конце концов, на любые упреки он сумеет ответить наподобие героя шукшинского рассказа.

Но ведь праздник был?

Был.

Ну и все.

«По Млечному Пути»
Рекомендуем также прочитать
Подпишитесь на нашу рассылку

Первыми получайте свежие статьи от Журнала «Баку»