Редко человека можно охарактеризовать одним словом: жизнь сложнее любых определений, и в сути большинства из нас больше полутонов, чем чистых красок. Мехти Гусейнзаде был исключением. И слово, которое определяет его жизнь и смерть, – «герой».

Художнику на войне непросто. Он попадает в мир, словно нарочно созданный с противоположным знаком к тому миру, в котором он привык существовать, причем во всех компонентах. Здесь много крови, грязи, брани, ненависти, голода и холода, антисанитарии, насилия, нелюбви – в общем, всего того, чего артистическая натура подспудно стремится избежать. Обычно государство художников на войну не посылает – плохие из них солдаты. Максимум – военным корреспондентом отправит, освещать настоящие и вымышленные победы. А так – в эвакуацию, в тыл, беречь и по возможности подкармливать. Потому что война рано или поздно закончится, а художников на душу населения никогда много не бывает.

Но это если художник, так сказать, со справкой. Член соответствующего профессионального сообщества, состоявшийся человек, знаменитость. А если ты художник просто по самоощущению, без всяких справок? А если для тебя сидеть в тылу – все равно что признаться отцу, что он родил тебя трусом?

Вдохновение юности

Мехти Гусейнзаде своего отца Ганифа Гусейнова, скорее всего, не помнил. Был отец человеком резким и смелым – это Мехти уже потом рассказывали: служил в милиции, ловил бандитов. Оставшегося в четыре года сиротой мальчика воспитывали мать и тетя. У него было, судя по всему, счастливое детство – настолько, насколько оно может быть у сироты. Жили в Баку на Касума Измайлова, 133, бывшей Спасской, ныне Зергерпалам. В 1925 году, когда ему исполнилось семь лет, мальчик, разумеется, пошел в школу – выбор пал на 77-ю неполную, и это оказался удивительно верный выбор. 77-я славилась своими учителями: в начальных классах здесь работал, например, Саид Рустамов, впоследствии выдающийся композитор, ученик Узеира Гаджибейли. Директором служил Сулейман Сани Ахундов, драматург и детский писатель, первый председатель Азербайджанского союза писателей и поэтов, один из первых азербайджанцев, удостоенных звания Героя Труда.

Педагоги рано заметили, насколько одаренный мальчик им встретился, – у Мехти была способность к языкам, музыке, рисованию. После седьмого класса он легко поступает в Азербайджанское художественное училище. Здесь его однокашниками были будущие заслуженные деятели искусств республики искусствовед Мурсал Наджафов, театральный художник Аскер Аббасов и будущий народный художник Азербайджана Кязим Кязимзаде. Дипломная работа Гусейнзаде называлась «Бойцы Красной армии в лагерях», и уже в том же 1936 году 18-летний художник получает первый профессиональный заказ – оформить обложку книги А. Фарука «На боевых путях». Но до серьезной карьеры живописца еще далеко: пока Мехти отправляется в сельскую школу учителем рисования – именно такая квалификация указана в его дипломе.

То, что он очень хотел быть художником, бесспорно. Дважды ездил в Ленинград поступать в Академию художеств. Но оба раза неудача, а вот в институт иностранных языков на французский факультет его берут без проблем. Языки – иностранные и родной, азербайджанский – стали второй страстью Мехти: помимо французского он учит немецкий, даже не подозревая, как это ему пригодится через несколько лет.

В 1940 году Гусейнзаде добивается перевода на факультет языка и литературы Азербайджанского педагогического института. Теперь ему, кажется, литературное творчество интереснее живописи. Но это неважно, ведь он молод и одарен.

В действующую армию студента четвертого курса Мехти Гусейнзаде призвали 9 августа 1941 года.

Пленный, но не сдавшийся

223-я стрелковая дивизия считалась азербайджанской. Причем вполне официально: такие «национальные» воинские части стали создавать уже осенью 1941 года. Развертывалась она первоначально на бакинском направлении, в районе Махачкалы, то есть пусть в ближнем, но тылу. Однако уже осенью дивизию перебрасывают на передний край, в том числе 1041-й стрелковый полк, где командует взводом вчерашний студент педагогического института, а ныне лейтенант Мехти Гусейнзаде.

В мирное время офицеров готовят четыре-пять лет. Воюющая страна такой роскоши позволить себе не может. Мехти Гусейнзаде провел в Тбилисском пехотном училище всего несколько месяцев, учиться воевать и командовать ему предстояло прямо на поле боя. Как, впрочем, почти всем его товарищам.

Как он воевал в окопах, нигде не зафиксировано – можем только с уверенностью предположить, что доблестно. Еще одна жестокая ирония войны: лейтенант Гусейнзаде мог пасть смертью храбрых в битве за Кавказ в 1942 году, и сегодня его имя помнили бы разве что родственники. Он мог вернуться с войны живым и стать художником или писателем и, наверное, прославиться в любом качестве. Или не стать и не прославиться. Однако ему предстояло стать героем, человеком, вошедшим в историю, – для этого пришлось пройти через тяжелое ранение и попасть в лагерь для военнопленных.

Как и всякого военнопленного, не принадлежащего к русской нации, его тут же стали склонять к сотрудничеству с рейхом. В 1942 году Гитлер был еще увлечен созданием всякого рода «национальных легионов»: туркестанского, татарского, азербайджанского. Нацистам казалось, что жители союзных республик только и ждут, чтобы присоединиться к вермахту и сражаться против СССР. Таких действительно нашлось немало, и время больше не судит их однозначно. Но Мехти Гусейнзаде оказался верен присяге. Более того, он занялся в лагере созданием подпольной группы. С единственной целью – бороться с врагом.

Проблема была не только в том, чтобы собрать единомышленников и чтобы среди них не оказалось ни одного предателя. И не в нацистах вокруг. Азербайджанские военнопленные размещались в Италии – а значит, о том, чтобы вернуться в ряды Красной армии, не могло быть и речи. Зато сравнительно рядом, в нескольких десятках километров была Югославия. Точнее, самый северный из ее регионов – Словения. О том, что в Югославии борьбу с нацизмом ведет хорошо организованная и многочисленная партизанская армия, знали все. В том числе Мехти Гусейнзаде.

Обезвредить любой ценой

В Народно-освободительной армии Югославии сражалось свыше 6000 граждан бывшего СССР. По приказу Тито их не распыляли по подразделениям, а формировали «русские» отделения, взводы, роты и батальоны. В 3-й Словенской бригаде «Иван Градник» костяк такой «русской» роты сформировали бывшие военнопленные азербайджанцы. Командовал ротой старший лейтенант РККА Джавад Хакимли. В ее составе и начал свой короткий, но невероятно яркий путь югославского партизана Мехти Гусейнзаде.

Художнику на войне, повторим, непросто. Но война бывает разная – и часто случается, что свое место на ней человек находит неожиданно. Кем должен служить в партизанском отряде человек смелый, артистичный, хорошо владеющий немецким? Конечно, разведчиком. Им Мехти Гусейнзаде и стал.

Десять месяцев – подумать только, всего десять месяцев – воевал в Югославии Мехти. Или Михайло, как он стал себя называть и как его знали все остальные. Много ли можно успеть меньше чем за год? Но Гусейнзаде стал легендой. В мундире офицера вермахта он фланирует по ближним тылам немецких войск, добывая информацию невероятной ценности. Похищает топографические карты и немецких офицеров. Приводит в исполнение смертные приговоры гестаповцам.

Не менее важным делом были диверсии – на психологическом состоянии противника они сказывались катастрофически, немцы не чувствовали себя спокойно ни единого дня. Кинотеатр в пригороде Триеста, здание клуба «Солдатенхейм», гостиница для немецких солдат и офицеров, типография газеты «Иль Пикколо», мост-ы, склады топлива, самолеты – группа Михайло работала дерзко, расчетливо, бесстрашно. Бывший командир взвода 1041-го полка оказался прирожденным разведчиком и диверсантом от бога. За какие-то полгода в результате диверсий, организованных Гусейнзаде, прямые невозвратные потери вермахта составили свыше 1000 человек.

Свою самую знаменитую операцию Михайло осуществил в октябре 1944 года. Полтора десятка партизан, из которых трое, в том числе Гусейнзаде, были переодеты в немецкую униформу, а остальные изображали пленных, прибыли к зданию тюрьмы около города Удине в Северной Италии. Партизаны разоружили охрану и вывели из застенков свыше 700 человек, в том числе почти полторы сотни пленных красноармейцев, которые влились в отряды НОАЮ. Немецкое командование назначило за голову Гусейнзаде награду в 400 тысяч лир – деньги для Словении совершенно фантастические.

Первый признанный

К концу 1944 года значение группы Михайло для всей антифашистской борьбы в Словении выросло настолько, что ее деятельность выходит на стратегический уровень и переходит под контроль советской разведки. Можно только предположить, как бы развернулся Гусейнзаде, имея за спиной такую поддержку. Увы, тут уже только сослагательное наклонение.

О гибели Мехти Гусейнзаде ходят разные истории. Достоверно известно только одно – случилось это 2 ноября 1944 года в селе Витовле. Михайло и двое его товарищей возвращались на базу с задания и заночевали в селе. Ночью дом окружили немцы. То ли кто-то заработал те самые 400 тысяч, то ли немцы сами выследили партизан – доподлинно неизвестно. Свой последний бой Мехти принял так же, как сражался всю войну, – мужественно и бесстрашно. По одной версии, не желая оказаться в руках врагов живым, застрелился. По другой – был все же убит в бою. Тело Михайло захоронили в соседнем селе Чепован.

Советским гражданам – участникам движения Сопротивления в европейских странах не очень-то везло с признанием их заслуг на Родине. Для сталинского СССР они были военнопленными, то есть полупредателями. Командира отряда французских «маки» Василия Порика Золотая Звезда Героя Советского Союза нашла только в 1964 году. Национального героя Италии Федора Полетаева – в 1962-м (хотя высшей военной награды Италии он был удостоен сразу после войны).

Мехти Гусейнзаде стал, вероятно, в этом ряду первым. Еще в 1951 году в справке МГБ Азербайджана указывался «Мехти Гусейнов из Баку», героически сражавшийся в рядах югославских партизан. Начиная с 1955 года общественность Азербайджана начала ставить вопрос об увековечении памяти Мехти Гусейнзаде. Звание Героя Советского Союза ему было присвоено 11 апреля 1957 года – единственному из 6000 граждан СССР, воевавших с нацизмом в рядах югославских партизан. В 1973 году по инициативе Гейдара Алиева ему был открыт памятник на родине, в 2007 году – в Словении. А в конце 2018 года столетие со дня рождения Гусейнзаде праздновали во всем Азербайджане по специальному распоряжению Президента Ильхама Алиева.