Его действительно звали Миша. Не Майкл, не Михаил – Миша. Более того, сэр Миша. Рыцарский титул он получил в 1972 году – еврей, иммигрант и дизайнер из Баку, по крайней мере одну работу которого каждый день видят миллионы.

Торговцы сувенирами – самые чувствительные к конъюнктуре рынка бизнесмены на свете и вообще маркетологи от бога. Если, скажем, в Москве в их ассортименте преобладают матрешки с советскими лидерами и розовые ушанки, то это не потому, что у них нет вкуса: просто знание спроса тут безупречное. В Лондоне лучше всего идут футбольные шарфы, пластиковые полицейские шлемы, тарелочки с Дианой, а из магнитов на холодильник – кебы, Биг-Бен, красные телефонные будки и белые с черным и красным адресные таблички, увидев которые никогда не ошибешься, в каком городе находишься (ну вдруг вы проснулись и не понимаете где).

Насчет последних существует два заблуждения: что таблички распространены по всему Лондону и что ввели их во времена Конан Дойла, если не Диккенса (вторую ошибку часто совершают художники кинофильмов). На самом деле такие таблички – принадлежность одного только округа Вестминстер, появились они всего полвека назад. И да, у них есть совершенно конкретный автор – сэр Миша Блэк, британский дизайнер и уроженец Баку.

Стартовый капитал

Относительно фамильного имени Блэка есть несколько версий – и ни одного железобетонного аргумента. Отец – он владел в Баку несколькими домами – в Англии предпочел писаться как «Лионель Блэк», из чего некоторые энциклопедии довольно уверенно выводят, что в Российской империи он носил фамилию Черный или Черной. Был ли будущий Лионель Львом, или Леонидом, или Лейбой – неизвестно. Миша Блэк, уверяют те же источники, родился как Моисей Черный, что выглядит довольно убедительно: Моисей – это Мойша, а там и до Миши недалеко, но точных доказательств этому нет. Вся семья, оказавшись сперва в Париже, а потом в Лондоне, быстро сменила имена. Помимо Лионеля и Миши появились Сэм, Бетти (бывшая Ривка) и Макс Блэк – последний стал ученым с мировым именем, специалистом по философии языка и науки.

Блэки переехали из Баку в Лондон за пять лет до революции – по официальной версии, из-за растущего в России антисемитизма и публикации «Протоколов сионских мудрецов». Решение выглядит, с одной стороны, немного запоздалым – всплеск ксенофобских настроений к 1912 году в империи давно сошел на нет, погромы прекратились еще в 1907-м, а «Протоколы» вообще вышли в свет десятью годами ранее. С другой стороны, нельзя не признать прозорливость Черного-Блэка, сумевшего избавить свою семью от всех неприятностей, обрушившихся на Россию в ХХ веке.

Семья не бедствовала, явно сумев вывезти из Баку более или менее значительные капиталы, но учиться Мишу отдали в государственную, а не в частную школу. Правда, в одну из лучших: Оуэн дала миру нескольких олимпийских чемпионов, пару членов парламента, а впоследствии – кинорежиссера Алана Паркера и лидера группы Madness Криса Формена. Впрочем, даже хорошего, но общего обычного образования Мише было мало уже в детстве: помимо школы Оуэн он посещает по вечерам Центральную школу искусств и ремесел – заведение, из которого со временем вырос знаменитый колледж дизайна Сент-Мартинс. Художественное образование Блэк завершил, как и положено, в Париже, но становиться классическим живописцем явно не собирался – 1930-е располагали к искусству совсем другого рода.

Человек, обозначивший Лондон

Его первый большой контракт был с лондонским управлением транспорта. Такие конторы по всему миру – неисчерпаемый источник заказов для дизайнеров: любому городскому транспорту нужны понятные схемы, четкие идеограммы платы за проезд, наконец, рекламные плакаты. Именно последними занялся Блэк – и прославился очень быстро: его постер All for the West End, созданный в 1936 году, до сих пор украшает Лондонский музей транспорта, а в его магазине является самым продаваемым репринтом (его берут даже чаще, чем знаменитый Mind the Gap).

Плакаты Блэк рисовал полжизни, все они украшают каталоги по дизайну XX века, но плакат – предмет пусть и предельно утилитарной, но все же живописи, плакат надо рисовать. Блэк же еще в тридцатые годы – и уж тем более после войны, которую он провел, штампуя агитки для министерства информации, – стал ощущать тесноту традиционных представлений о дизайне как о продукте, производимом художником, в крайнем случае архитектором. Блэку хотелось (и удалось) стать именно дизайнером в комплексном значении этого слова, человеком, который способен не просто воспроизводить, но и разрабатывать элементы окружающего вещного мира – и даже теоретически обосновывать их актуальность.

Странность британских представлений о ценности того или иного исторического или художественного объекта общеизвестна – так, официальной частью «английского наследия» считается дом, где однажды останавливался изобретатель супермаркетных тележек, и бывший магазин сладостей, где маленький Роальд Даль поймал мышь в банку из-под конфет. В уже упоминавшемся музее транспорта есть экспозиция… обивок сидений в автобусах и метро. Их специально разрабатывают и заказывают и считают значительным элементом культурного кода британской столицы. Вариантов обивок не так уж и много, два самых известных паттерна – черно-красно--зеленое «Кафе» и черно-желто-коричнево-красный «Район» – созданы Мишей Блэком в конце семидесятых, на самом исходе жизни. Оба этих паттерна считаются важнейшей частью творческого наследия Блэка, их изучают в Сент-Мартинсе, а когда в 2005 году провели их редизайн, это вызвало бурные споры.

…На сайте окружного совета Вестминстера с 2008 года есть специальный раздел – «Авторские права на дизайн уличных табличек». Согласно решению совета, для того чтобы воспроизвести в любой форме графику этих табличек, требуется особая лицензия; штраф за несанкционированное использование – пять тысяч фунтов. Ведь эти таблички – «неотъемлемая часть лондонской жизни», как заявили в совете. С вестминстерцами не поспоришь: пять лет назад на одном британском аукционе реализовали целую кучу подлинных табличек – их заменили по возрасту, а на старых решили подзаработать. Не осталось ни одной непроданной; те, что с Даунинг-стрит и Эбби-роуд, ушли почти за восемь и пять тысяч фунтов соответственно.

В принципе, писать на белом фоне название улицы черным, а района (боро) – красным было принято и раньше. Но Блэк, получив в 1967 году заказ от Вестминстера, сделал ровно то, что отличает хорошего дизайнера: взяв за основу привычный глазу элемент городской среды, поработал с толщиной букв и вообще со шрифтом, добавил тонкую линию, указал оптимальный размер знака. То есть «сделал чисто», а никакого более важного комплимента в этой профессии просто не существует.

Первый профессор

Как ни странно при этом, никто в профессиональном мире всерьез не назовет Блэка великим дизайнером: количество фигур, что называется, покрупнее даже в дизайне индустриальном слишком значительно, чтобы это игнорировать. Даже орден Британской империи, после которого Миша, собственно, и стал сэром, был ему вручен с формулировкой for services to industrial design. То есть за вклад. И вклад этот – не только в постерах, обивке автобусных сидений и адресных табличках, как бы ни были они важны для национальной самоидентификации и истории искусства. Блэк в первую очередь исследователь дизайна, его теоретик и – что самое важное – педагог, наставник.

Еще в 1943 году он создает Design Research Unit, нечто среднее между консалтинговой фирмой и исследовательским центром, задачами которого стали изучение промышленного дизайна, разработка новых стратегий и, конечно, подготовка кадров. С DRU Блэк был связан до конца жизни, как бизнес-проект он его, собственно, и кормил. Сразу после войны Блэк пишет свою первую значительную теоретическую работу, «Дизайн выставок», основанную на собственном опыте – еще в 1939 году он курировал павильон Великобритании на Всемирной выставке в Нью-Йорке. (Вообще выставки как место приложения индустриального дизайнера всегда были важной для Блэка историей – достаточно сказать, что титул королевского промышленного дизайнера он получил как «дизайнер выставок».)

В 1960 году выходят «Общественные интерьеры» – фундаментальный альбом, опус магнум Блэка, сумма его представлений об идеальном облике публичных пространств. По Блэку, в индустриальном дизайне нет мелочей, нет второстепенных объектов – потому в «Общественных интерьерах» с пространством международного аэропорта могут соседствовать кресла пригородного поезда, а с залом музея изобразительных искусств – входная группа жилого дома, гостиничный ресепшен или лестница.

Годом ранее Блэк становится первым в истории профессором промышленного дизайна в Королевском колледже искусств: самая консервативная институция в мире арт-образования признала разработку лестниц и сидений частью своего ремесла. Блэк неутомим в создании всевозможных обществ и ассоциаций – дизайнеры Англии и мира должны общаться, они должны перестать ощущать себя чернорабочими от искусства. Британское общество промышленного дизайна, Совет промышленного дизайна, Дизайнерско-промышленная ассоциация, наконец, Международный совет обществ промышленного дизайна – всё это Блэк либо учредил, либо возглавлял, либо то и другое вместе. И вся эта «общественная работа» – тоже тот самый вклад в дизайн, за который английская королева еще 40 лет назад давала рыцарские титулы.

Впрочем, истинно серьезным людям памятники воздвигают посмертно. Имя Миши Блэка носят медаль и премия – две самые престижные в мире награды, присуждаемые за заслуги в области подготовки дизайнеров.