КультураМолодую бакинскую художницу Назрин Мамедову долгое время записывали в «исследовательницы физического ландшафта». Но теперь ее интерес к природному пейзажу сменился увлечением ландшафтом виртуальным и метафизическим. Одна из последних работ художницы Lucid Dream («Осознанное сновидение») посвящена исследованию глубинных культурных противоречий исламского мира.
Год назад в лондонской галерее Saatchi была представлена яркая серия «Алтыагач»: фотографии гор Большой Кавказской гряды, формирующих облик региона. Накладывая на контуры фотографий сыпучий плексиглас, окрашенный в насыщенные цвета, Назрин напоминала зрителям о зыбкости окружающего мира: даже такой символ надежности, как Кавказский хребет, может «посыпаться» в любой момент. Этой работе предшествовали серии Metaphysical Landscape и In Conversation with No Ocean, выполненные в технике поляроидного снимка. С тех пор Мамедова экспериментировала с цифровыми технологиями и перепробовала кучу материалов. Из пытливого исследователя поверхностей она на глазах превратилась в тонкого и смелого критика социальных глубин.
БАКУ: Назрин, в своем творчестве вы крайне непостоянны: меняете стили, материалы, сюжеты, направление мысли. Есть этому причина?
НАЗРИН МАМЕДОВА: Сейчас я живу и работаю в Баку, но вообще всю жизнь переезжаю с места на место. Возможно, в этом причина моего непостоянства: я привыкла менять страны, города, художественные стили. Училась в 15 школах, бросила два университета, один из которых художественный. На самом деле долгое время моей мечтой было изучать современное искусство в хорошей, основательной западной художественной школе. Пару лет назад наконец появилась такая возможность. Но у меня непоследовательный характер, с которым ничего не поделаешь: в последний момент часто меняю решение. Что-то щелкает внутри, и я поступаю вопреки логике, а потом лишь наблюдаю, куда выведет кривая жизни. Возможно, нестабильность спровоцировал мой детский опыт. Так или иначе, но постоянство я физически не выношу. В творчестве то же самое. Для меня современное искусство – опытное поле. Меня интересует буквально всё: рисунок, живопись, фотография, инсталляция, цифровое искусство, перформанс, паблик-арт, кураторская работа. Эксперименты с новыми технологиями затягивают меня целиком, и в итоговом результате много автобиографических моментов. Отторжение и изумление равно достойны того, чтобы о них задуматься. Поэтому в своем творчестве я исследую не только привлекательное, но и отвратительное. Это мой способ осмысления времени и места, в котором я по воле случая оказалась.
БАКУ: Тогда расскажите, что вас интригует и занимает сегодня.
Н.М.: Поскольку я живу в Баку, меня волнуют культурные и социальные аспекты этого места и его смысловые связи с окружающими регионами. Сейчас я расскажу вам о футуризме Персидского залива. Термин Gulf Futurism придумала катарско-американский художник, писатель и режиссер София Аль Мария, чтобы объяснить явления, которые в последние годы наблюдаются в архитектуре, урбанистике, искусстве и поп-культуре стран, переживших нефтяной бум. Футуризм Персидского залива частично связан с футуризмом ХХ века. Мощный рывок этого региона был спровоцирован экономикой и ростом цен на естественные энергоресурсы. Изменения были настолько стремительны, что теперь их нужно осмыслить, чтобы спрогнозировать варианты будущего.
БАКУ: Можно подробнее о темах, которые интересуют «футуристов Персидского залива»?
Н.М.: Самоизоляция людей посредством новых технологий. Философия потребления, которая разрушает традиционные духовные ценности. Подмена исторических фактов и стирание коллективной памяти. Внедрение человека в окружающую среду.
БАКУ: Что в этом комплексе проблем больше всего интересует вас, красивую талантливую девушку?
Н.М.: Думаю, меня вдохновляет сам факт столкновения противоположных идеологий. Я очарована «парадоксом залива». Я пытаюсь дешифровать ультраконсервативные исламские коды, которые определяют повседневную жизнь региона. Кроме того, меня интересует молодежная культура, в которой сочетается несочетаемое: подавленная сексуальность и роскошный образ жизни, страх перед будущим и одновременно желание приблизить его. Это очень странная маргинальная территория: культура, которая с нетерпением смотрит вперед, но отчаянно цепляется за религиозные практики прошлого; сочетание крайнего консерватизма и оголтелой модернизации. Очень интересно! Используя термин Gulf Futurism, я наряду с другими художниками этого направления исследую динамику социальных перемен.
«Изменения настолько стремительны, что теперь их нужно осмыслить, чтобы спрогнозировать варианты будущего»
БАКУ: Насколько я теперь понимаю, именно благодаря вашему увлечению гульф-футуризмом на свет появилась серия «Осознанное сновидение», героиня которой свободно перемещается в киберпространстве и покоряет виртуальные миры.
Н.М.: Да, это как раз попытка осмыслить, как могут сосуществовать консервативная традиция и виртуальная вседозволенность. Lucid Dream – двухканальная видеоинсталляция. В первой части женщина исполняет традиционную исламскую молитву – это реальный физический акт. Вторая часть – анимационный коллаж: та же героиня, освобожденная от привязки к физическому телу, превращается в виртуальный объект, перемещается с континента на континент, переживая захватывающие приключения и испытывая радостное чувство полной свободы. Свободы, за которую не нужно нести ответственность в реальном мире.
Личности 
