В моей любимой книге «Али и Нино» есть прекрасный эпизод. Главный герой сидит на крыше своего дома в Ичери шехер и размышляет: «Кто мы – дети степей или гор, европейцы или азиаты?» Вот и я чувствую себя одинаково хорошо и в каменистом Гобустане, и на изумрудных холмах юга, и в прохладе чинаров Арана. И конечно, в Баку, где родилась и живу, – самом прекрасном городе на Земле.

Нигяр Кочарли родилась в 1975 году, окончила математический факультет Бакинского государственного университета. В 2001 году открыла книжный магазин, положивший начало сети, названной в честь романа «Али и Нино». Сегодня к сети присоединился интернет-магазин, где продаются книги на азербайджанском, турецком, русском и английском языках, а также издательский дом «Али и Нино», издающий классическую и современную литературу. Для поддержки молодых писателей и популяризации современной литературы Азербайджана Нигяр Кочарли учредила Национальную книжную премию.

Бóльшую часть детства я провела в восьмом микрорайоне Баку. Наш дом – яркий пример так называемого киевского проекта: так в 1970–1980-е годы называли стандартные девятиэтажки, из которых состояли почти все бакинские новые районы. Мы жили на третьем этаже в «уплотненной» квартире: пять комнат делили между собой две семьи – наша (папа, мама, я с братьями) и соседская (весельчак дядя Хейрулла с женой и двумя детьми). Дядя Хейрулла запомнился не только своими искрометными шутками, но и тем, что вечно забывал закрывать дверь в ванную, что, конечно, добавляло в нашу жизнь перца. Родители очень гордились этой квартирой, ведь она стала их первым собственным домом. В Кедабеке, где родился и вырос папа, в их домике на две комнаты жили, причем очень дружно, 22 человека.

Для нас, детей, годы в восьмом микрорайоне были замечательными. Во дворе всегда было шумно и весело. Летом играли в поливалки, семь стекол, классики и гоняли колесо на палке, на Новруз бросали соседям шапки, зимой съезжали с горки на самодельных санках.

Я была страшно застенчивой девочкой. Лет в пять меня пригласили на день рождения подружки с восьмого этажа. По значимости это мероприятие можно было сравнить разве что с первым балом Наташи Ростовой. Поскольку я должна была явиться без родителей, мама подробнейшим образом инструктировала меня: «На стол подадут столичный салат, винегрет, блинчики, плов и лимонад (это было стандартное меню любого бакинского застолья). Тебе надо будет чуть-чуть поесть, немного посидеть, сказать: «Спасибо, было очень вкусно», – и спуститься домой».

И вот день настал. Вжавшись в стул, я не моргая смотрела перед собой, боясь что-то пропустить: столичный салат, винегрет, блинчики... Все шло по плану, и тут внезапно принесли довгу! От ужаса меня бросило в холодный пот. Я побледнела, выползла из-за стола и ринулась вниз по лестнице с криком: «Мама, а довгу кушать можно?»

Из троих детей я была младшей. Самый старший, Эльдар, с детства был силен в математике, выигрывал олимпиады, ездил в Новосибирск в научный лагерь. Он с отличием окончил мехмат МГУ, а сейчас занимается бизнесом. Другой брат, Джавид, прекрасно разбирался в химии, но тоже стал предпринимателем. Потом и я открыла свое дело. А ведь родители видели наше будущее совсем другим!

В роду папы довольно много известных ученых. В молодости они с братьями приехали в Баку из провинции и дорогу себе пробивали исключительно трудом и упорством. Вокруг них сложился кружок азербайджаноязычной интеллигенции. Папа стал геофизиком. Ему уже 86 лет, но он каждый день читает художественную и профессиональную литературу, постоянно старается узнавать новое. Родители и меня с братьями приучили заниматься саморазвитием и думали, что мы станем учеными, продолжателями семейной традиции. Сегодня мама с папой часто вздыхают: «Не поймем, если все трое наших детей бизнесмены, почему каждый месяц они одалживают деньги с нашей пенсии?» «Это потому что пенсии у вас очень хорошие!» – отвечаем мы.

В конце 1980-х годов мы распрощались с нашей уплотненной квартирой и переехали в спальный район Ахмедлы. Это сегодня он бурлит жизнью, а в те времена представлял собой унылое зрелище: бетонные коробки на окраине города. После доброжелательной интеллектуальной атмосферы, царившей в нашем восьмом микрорайоне, здесь было довольно неуютно.

Зато я часто выбиралась «в город» – так назывались любые поездки в центр. Мои любимые кварталы в районе старого вокзала – дома XIX века, на ступеньках которых выложено Salve. В одном из таких «итальянских двориков» жила моя преподаватель фортепиано Софья Богдановна. Я училась в музыкальной школе без особого усердия, поэтому она дополнительно занималась со мной на дому. Никогда не забуду, как разучивала с ней этюды Карла Черни под темпераментную перебранку соседей.

Когда мне было четыре года, братья решили сделать из меня разведчицу: научили драться, лазить по деревьям и стрелять из лука, а также надолго задерживать дыхание и бегать «марафон» – для выносливости. Однажды я решила воспользоваться суперменскими навыками. В тот день я приболела, мама оставила меня дома одну и выбежала по делам. Сегодня такое кажется непостижимым, а тогда было в порядке вещей: я и в школу с самого начала ходила без взрослых, и на автобусе в музыкальную школу ездила.

Одной дома мне быстро стало грустно: я представляла, как одногруппники в детском саду узнают интересные вещи, пока я разглядываю потолок. Я тихонько выбралась из квартиры и побежала в садик. Там, как настоящая разведчица, спряталась в кустах, наблюдая за игравшими на прогулке детьми. Довольно быстро меня обнаружили воспитательницы и взяли в плен. Тут и мама прибежала: оказывается, она вернулась домой, увидела, что меня нет, и стала метаться по всему району, пытаясь меня найти.

После этого случая концепция изменилась: братья принялись делать из меня вундеркинда, чтобы я экстерном окончила школу. Зачем это было надо, они толком объяснить не могли, но усердно занимались со мной точными науками и тренировали у меня силу воли. Я не возражала: учиться мне очень нравилось. В шесть лет я умела умножать, делить, знала таблицу квадратных корней, теорему Ферма, а также как называется столица Мадагаскара. Тогда же меня записали в районную библиотеку, ведь я уже хорошо умела читать. А потом и во вторую, поскольку в первой я быстро перечитала все книги, соответствовавшие моему возрасту.

С тех пор я все время читала: за едой, по дороге в школу, на переменах, а то и на уроках, и конечно, вместо сна – под одеялом с фонариком. Самое любимое место для чтения было на верхушке огромного тутового дерева, которое росло во дворе дедушкиного дома в Шамкире. Там можно было читать часами, ни на что не отвлекаясь, и одновременно объедаться шелковицей.

Родители меня никогда не ругали, не говорили «Убери книгу, когда обедаешь» или «Не читай лежа – глаза испортишь». И сегодня, когда меня спрашивают, как сделать, чтобы дети начали читать, ответ у меня один: надо, чтобы читали родители, чтобы дома был культ книг. Сделайте поход в книжный магазин обрядом, прекрасной семейной традицией, и дети очень быстро полюбят чтение.

Моя книжная инициация произошла как раз в три или четыре года. Маме – она у меня инженер-экономист – по работе надо было заехать в «Азнефть» (так называли центральное здание государственной нефтекомпании). Поскольку оставить меня было не с кем, она взяла меня с собой. Но перед «Азнефтью» мы зашли купить книгу. Книжные в Баку располагались в огромных двухэтажных зданиях, где веяло прохладой, пахло пылью, а продавцы казались небожителями. Но тот первый в моей жизни магазинчик был небольшим, в нем продавалась в основном специальная литература. Мама купила для брата сборник биографий великих математиков. Через несколько лет я прочла в нем жизнеописания Гаусса и Галуа и очень заинтересовалась наукой, которой они посвятили свою жизнь. Это предопределило мой выбор профессии: по образованию я математик.

Детских книг в том магазинчике не продавалось вообще, и для Баку это было общей проблемой: найти такую литературу в городе было трудно. Мамины коллеги по научному институту договорились обмениваться детскими книжками. Папа привозил их из Москвы, когда ездил туда в командировки. А однажды друзья семьи подарили нам два тома чехословацких детских писателей, изданных на русском языке. Когда я взяла их в руки, просто оторопела от неописуемой красоты иллюстраций. И сюжеты были яркие, интересные, непохожие на истории, которые рассказывали многие советские книги.

Как-то мама поехала на отдых в Грузию и в санатории Цхалтубо познакомилась с тетей Машей из Воронежа. Мы никогда не видели эту чудесную женщину, но для нас она на долгие годы стала книжной феей. Тетя Маша работала на почте и имела возможность доставать подписные издания, малодоступные простым смертным. Раз в полгода мама отправляла в Воронеж посылку с гранатами, айвой, фейхоа, красными губинскими яблоками. В ответ от тети Маши приходила посылка с собраниями сочинений Толстого, Достоевского, Чехова. Мы собирались всей семьей и зачарованно наблюдали, как папа взламывал сургучную печать на фанерном ящике, развязывал веревочку, отдирал прибитую гвоздями крышку и под наши восторженные возгласы доставал очередное чудо, пахнувшее типографской краской.

Уже в 1990-е годы на площади имени Карла Маркса, которую всегда называли исключительно Парапетом, появились книжные развалы. В коробках из-под бананов можно было откопать невероятные вещи. Именно там мне удалось купить Энтони Бёрджесса, Джорджа Оруэлла, Аркадия Аверченко, Анатолия Мариенгофа. Там я нашла бесценные лекции Набокова по литературе, «Записные книжки» Чехова и 19 томов Достоевского. Это все мама пообещала отдать мне в приданое, что впоследствии и сделала. С тех пор как возле Девичьей башни открылся один из самых известных книжных магазинов Баку – лавка букиниста Эльман-дайы, я заходила туда чуть ли не каждый день. Будь моя воля, я бы в ней поселилась.

А еще в 1990-е все бакинские книголюбы знали коммивояжера дядю Леню. Корпулентный, харизматичный, он всегда ходил в болоньевом плаще и с саквояжем, полным классных новинок.

Я начала работать еще в студенчестве, и основная часть зарплаты уходила, конечно, на книги. Однажды мы гуляли с подругой, я потащила ее к развалам на Парапете и принялась что-то увлеченно покупать. Увидев, сколько я потратила, она в шутку сказала: «Уж лучше бы ты открыла собственный книжный!» Эта мысль привела меня в восторг: почему она мне раньше не приходила в голову? Тем же вечером я нашла адреса нескольких издательств и написала им предложения о сотрудничестве. Вскоре они ответили. Так, буквально с нуля, начался мой книжный бизнес.

Я уверена, что все сложилось удачно главным образом потому, что не вынашивала идею о магазине месяцами, не ждала подходящего момента. Я вообще всегда придерживалась принципа, если хочешь, чтобы получилось большое и важное дело, сделай первые шаги в течение первых трех дней с момента возникновения идеи. Позже прочла, что, оказывается, существует целая теория насчет этих мистических первых 72 часов. Попробуйте сами – она работает!

Сеть своих магазинов я назвала «Али и Нино» – в честь книги, навсегда изменившей мое отношение к Баку и Азербайджану. Я впервые услышала о ней в 1999 году от американского журналиста, приехавшего в город: тогда «Али и Нино» знали и любили только иностранцы, соотечественники понятия о ней не имели. Купить роман я смогла только через несколько месяцев, когда попала в любимый книжный магазин Prospero’s Books на проспекте Руставели в Тбилиси. Когда читала, передо мной словно в трехмерном пространстве проносились сцены из истории моего города и страны. Я видела ворота Гоша-Гала, через которые прохожу почти каждый день, – оказалось, это не просто вход в Ичери шехер: именно здесь шел бой с большевиками, и в схватке с ними гибли друзья Алихана. А вот мой любимый Губернаторский садик – здесь на скамейке сидели Али и Нино…

Эта книга изменила меня и мою жизнь. Я впервые издала ее на русском, затем на азербайджанском. До сих пор стараюсь сделать все, чтобы ее прочло как можно больше людей, потому что считаю «Али и Нино» одной из лучших книг в истории мировой литературы. Мне кажется, она должна быть включена в школьную программу. Кстати, мой друг, немецкий издатель Ханц Юрген Майер, собирает издания «Али и Нино», и в его коллекции уже более 200 томиков на разных языках, в том числе на урду и албанском.

Я очень радуюсь, когда вижу, что наши первые покупатели, которых в свое время мамы приводили в «Али и Нино» за ручку, теперь приходят к нам с собственными детьми. Сегодня в нашем издательском доме выходят известные книги, впервые переведенные на азербайджанский язык. По-моему, ужасно, что «Джейн Эйр» и «Мадам Бовари» еще не изданы на нашем языке, этот пробел надо срочно заполнять. Понадобится время, чтобы познакомить азербайджанских читателей не только с достойными новинками, но и со всей мировой классикой. Мы над этим работаем.